Заявление отвода
Ходатайство об отводе следователя подается должностному лицу, имеющему распорядительные функции по отстранению следователя. В качестве этих должностных лиц могут выступать либо прокурор, либо руководитель следственного отдела или отдела дознания.
Допускается подача ходатайства самому следователю или дознавателю с тем, чтобы тот самостоятельно передал ходатайство на рассмотрение вышеуказанных должностных лиц.
С целью выяснения всех обстоятельств, на которые ссылается лицо, заявляющее отвод, прокурор или руководитель следствия могут провести собеседования с заявителем.
Комментарий к статье 67 УПК РФ
1. В данной статье речь идет об отводе только следователя или дознавателя, однако по общему смыслу закона отвод может быть заявлен и иным сотрудникам органа дознания, другим должностным лицам, которым предоставлены полномочия органов дознания в соответствии со ст. 40 при проведении неотложных следственных действий (ст. 157), а также должностным лицам органа, осуществляющего ОРД, привлеченным следователем к участию в следственном действии в порядке ч. 7 ст. 164. Об отводе руководителя СО см. Определение КС РФ от 16.12.2008 N 1080-О-П.
2. Заявление об отводе или самоотводе следователя или дознавателя, имеющее вид отдельного процессуального документа, приобщается к материалам уголовного дела, а устное заявление заносится в протокол следственного или иного процессуального действия. В случае удовлетворения заявленного отвода руководитель СО или прокурор отстраняют соответственно следователя или дознавателя от дальнейшего производства расследования (п. 10 ч. 2 ст. 37; пп. 5, 6 ч. 1 ст. 39).
3. Представляется, что если следователь и дознаватель при обнаружении соответствующих оснований не заявляют самоотвод, а другие участники процесса не делают заявлений об их отводе, то соответственно руководитель СО или прокурор вправе поставить и разрешить данный вопрос по собственной инициативе (см. также п. 3 ком. к ст. 62).
4. Часть 2 ст. 41 предусматривает еще одно основание для отвода дознавателя — проведение им по данному уголовному делу оперативно-розыскных мероприятий.
Особенная ситуация
25 марта 2021 г. 17:20
Адвокат АП Краснодарского края обжалует постановление об отводе, вынесенное после вручения повестки о вызове на допрос
Как стало известно «АГ», адвокат АП Краснодарского края (АП КК) Вадим Кряколов 19 февраля подал жалобу в Октябрьский районный суд г. Краснодара на постановление о его отводе, вынесенное одновременно с вручением повестки о вызове на допрос в качестве свидетеля. Следователь в один и тот же день вынес оба документа, несмотря на то что адвокат не подписал протокол допроса и отказался от участия в нем. Вадим Кряколов отметил, что за десять лет практики впервые столкнулся с такой ситуацией и уже подал жалобу в порядке ст. 125 УПК РФ на незаконные решения и действия следователя. Член Комиссии АП КК по защите профессиональных прав адвокатов Денис Кремер назвал ситуацию Вадима Кряколова особенной, поскольку его отвели сразу после вручения повестки о вызове на допрос.
Обстоятельства отвода
В производстве старшего следователя 2-го отдела по расследованию особо важных дел СУ СК РФ по Краснодарскому краю Филиппа Шеврикуко находится уголовное дело, возбужденное в отношении Ф. и иных лиц по признакам преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 171.2 УК РФ. Вадим Кряколов оказывал Ф. правовую помощь на стадии проведения процессуальной проверки в порядке ст. 144, 145 УПК РФ, в том числе присутствовал при осмотре места происшествия, консультировал Ф., вырабатывал позицию защиты и собирал доказательства.
15 февраля Вадим Кряколов по заявлению Ф. вступил в уголовное дело, предъявив следователю удостоверение адвоката и ордер. В этот же день следователь вручил защитнику повестку о вызове его на допрос в качестве свидетеля, после чего вынес постановление об отводе. В постановлении он сослался на п. 1 ч. 1 ст. 72 УПК РФ, согласно которому защитник не вправе участвовать в производстве по уголовному делу, если он ранее участвовал в производстве по данному уголовному делу в качестве свидетеля. Также следователь процитировал ч. 1 ст. 56 УПК РФ о том, что свидетелем является лицо, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для расследования и разрешения уголовного дела, и которое вызвано для дачи показаний, за исключением случаев, предусмотренных частью третьей настоящей статьи.
Прибыв в кабинет следователя после второй повестки, Вадим Кряколов отказался от участия в допросе и от подписи протокола допроса, разъяснив следователю нормы законодательства об адвокатской тайне, а также о судебном порядке вызова адвоката на допрос в качестве свидетеля. После этого адвокат направил письмо в АП Краснодарского края с просьбой разъяснить порядок его дальнейших действий. В нем Вадим Кряколов указал, что следователь пытался получить информацию, ставшую известной в связи с оказанием юридической помощи.
Адвокатская палата напомнила о рекомендациях ФПА
В вынесенном по запросу адвоката заключении (имеется у «АГ») Комиссия АП КК по защите профессиональных прав адвокатов указала, что согласно процитированному следователем п. 1 ч. 1 ст. 72 УПК РФ защитник не вправе участвовать в производстве по уголовному делу, если он ранее участвовал в производстве по данному уголовному делу в качестве судьи, прокурора, следователя, начальника органа дознания, начальника подразделения дознания, дознавателя, помощника судьи, секретаря судебного заседания, свидетеля, эксперта, специалиста, переводчика или понятого.
Комиссия отметила, что участие лица в уголовном деле представляет собой совершение им определенных действий, предусмотренных законом для соответствующей должности или процессуального статуса. Участие свидетеля в уголовном деле является оконченным после завершения его первого допроса в таком качестве с составлением соответствующего протокола по нормам УПК РФ. Формальный вызов на допрос в качестве свидетеля не образует участия в уголовном деле, подчеркивается в заключении.
В документе указывается, что по аналогии для иных лиц, перечисленных в п. 1 ч. 1 ст. 72 УПК РФ, защитник не может быть отведен от участия в деле, если: ему ранее как эксперту назначалось проведение экспертизы по этому же делу, но он ее не проводил; ему как следователю поручалось расследование данного уголовного дела, но он его к своему производству не принимал; он назначался переводчиком по этому уголовному делу, но ни в одном следственном действии участия не принимал. Таким образом, заметила Комиссия, отвод на основании вызова на допрос в качестве свидетеля до фактического завершения такого допроса является незаконным.
Одновременно, заметила Комиссия, постановление обосновано ссылкой на норму ч. 1 ст. 56 УПК РФ о том, что свидетелем является лицо, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для расследования и разрешения уголовного дела, и которое вызвано для дачи показаний, за исключением случаев, предусмотренных ч. 3 настоящей статьи. Согласно же п. 2 ч. 3 ст. 56 УПК РФ не подлежит допросу в качестве свидетеля адвокат, защитник подозреваемого, обвиняемого об обстоятельствах, ставших ему известными в связи с обращением к нему за юридической помощью или в связи с ее оказанием, за исключением случаев, если о допросе в качестве свидетеля ходатайствует адвокат, защитник подозреваемого, обвиняемого с согласия и в интересах подозреваемого, обвиняемого.
«Как указывает заявитель, на допросе, состоявшемся 25 февраля 2021 г., следователь пытался получить от адвоката информацию, которая стала ему известна от подзащитной, а также настаивал на том, чтобы адвокат своими показаниями изобличил свою подзащитную в инкриминируемых ей деяниях. Оснований сомневаться в правдивости этих утверждений адвоката у Комиссии не имеется. В связи с чем Комиссия приходит к выводу о том, что уже в момент вызова адвоката Кряколова В.И. на допрос следователь осознавал незаконность своих действий. Это следует в том числе и из того, что он в постановлении об отводе процитировал ту самую “запретительную” норму», – отмечается в заключении.
Комиссия указала, что в соответствии с п. 3 ст. 56 УПК РФ и ст. 8 Закона об адвокатуре адвокат (защитник) не может быть вызван и допрошен в качестве свидетеля об обстоятельствах, ставших ему известными в связи с обращением к нему за юридической помощью или в связи с ее оказанием.
В отношении вопроса о том, с какого времени сведения, собранные адвокатом при оказании юридической помощи, относятся к адвокатской тайне и получают процессуальные гарантии неприкосновенности, Конституционный Суд применительно к возможности допроса адвоката в качестве свидетеля ранее выработал ряд правовых позиций, отмечается в заключении. Так, юридическая помощь адвоката (защитника) не очерчивается лишь процессуальными и временными рамками его участия в деле при производстве расследования и судебного разбирательства (постановления от 27 марта 1996 г. № 8-П и от 28 января 1997 г. № 2-П; определения от 6 июля 2000 г. № 128-О и от 29 мая 2007 г. № 516-О-О).
При этом, заметила Комиссия, в Определении № 516-О-О прямо указано: «Защитник не вправе участвовать в производстве по уголовному делу, если он ранее участвовал в нем в качестве свидетеля. Это правило не может препятствовать участию в уголовном деле избранного обвиняемым защитника, ранее не допрашивавшегося в ходе производства по делу, так как исключает возможность допроса последнего в качестве свидетеля об обстоятельствах и фактах, ставших ему известными в рамках профессиональной деятельности по оказанию юридической помощи, независимо от времени и обстоятельств получения им таких сведений».
В Определении от 15 января 2021 г. № 76-О КС РФ указал, что установленный в п. 2 и 3 ч. 3 ст. 56 УПК РФ запрет допрашивать адвоката об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с участием в производстве по уголовному делу или в связи с оказанием иной юридической помощи, «распространяется на обстоятельства любых событий – безотносительно к тому, имели они место после или до того, как адвокат был допущен к участию в деле в качестве защитника, а также независимо от того, кем решается вопрос о возможности допроса адвоката – судом или следователем».
Отмечается, что в Определении от 11 апреля 2021 г. № 863-О КС РФ указал, что проведение в отношении адвокатов других следственных действий, включая допрос в качестве свидетеля, и оперативно-разыскных мероприятий также допускается только на основании судебного решения в силу предписаний п. 3 ст. 8 Закона об адвокатуре.
Комиссия отметила, что судебный порядок вызова адвоката на допрос является общеобязательным и не подлежит обсуждению правоприменителями. В отсутствие прямого описания в УПК РФ порядка такого вызова по аналогии закона подлежит применению порядок, закрепленный в ст. 165 УПК РФ.
Комиссия по защите профессиональных прав адвокатов предложила Вадиму Кряколову следовать Рекомендациям по обеспечению адвокатской тайны и гарантий независимости адвоката при осуществлении адвокатами профессиональной деятельности, утвержденным решением Совета ФПА РФ от 30 ноября 2009 г. В частности, Комиссия посоветовала обжаловать вызов на допрос, допрос в качестве свидетеля и постановление об отводе адвоката. Также Совету АП Краснодарского края рекомендовано направить в судебные заседания адвоката из числа членов Комиссии для участия в качестве защитника по жалобам Вадима Кряколова.
Жалоба до сих пор не рассмотрена
В комментарии «АГ» Вадим Кряколов отметил, что за десять лет практики впервые столкнулся с такой ситуацией и уже подал жалобу в порядке ст. 125 УПК РФ на незаконные решения и действия следователя. Доводы жалобы аналогичны доводам, указанным в заключении Комиссии. Вадим Кряколов указал, что в настоящее время доверительницу защищает другой адвокат. Он добавил, что, несмотря на то что жалоба была подана им больше месяца назад, она до сих пор не рассмотрена судом.
Член Комиссии АП КК по защите профессиональных прав адвокатов Денис Кремер назвал ситуацию Вадима Кряколова особенной, поскольку его отвели сразу после вручения повестки о вызове на допрос: «УПК нам говорит, что лицо не может участвовать в деле, если оно ранее участвовало в нем в качестве свидетеля. В данном случае адвокат вступил в дело, вручил следователю ордер, а в обмен получил повестку о вызове на допрос и постановление об отводе. Фактически никаких следственных действий проведено не было, и его тут же отвели».
«Действительно, с адвокатами проводятся следственные действия и потом выносятся постановления об отводе, однако данный случай за пределами закона. Во-первых, постановление об отводе вынесено до проведения следственного действия, а во-вторых, разрешение суда на проведение следственного действия отсутствует. Это очень нехорошая тенденция. Таким образом из дела можно исключить любого адвоката», – посчитал Денис Кремер.
Он указал, что согласно п. 1 ч. 1 ст. 72 УПК РФзащитник не может участвовать в деле, если ранее участвовал в качестве свидетеля. При этом «ранее участвовал» считается оконченным, когда окончено соответствующее процессуальное действие, например подписан протокол допроса свидетеля. «Это новация конкретного следственного отдела. Было усмотрение следователя, что интересы обвиняемых противоречат друг другу, но с такой ситуацией мы еще не сталкивались. Мы сейчас формируем практику по данному вопросу», – отметил Денис Кремер.
Марина Нагорная
ПоделитьсяРаспечатать Прямая ссылка на материал:
Поделиться
Отвод в ходе следственного действия
Quodcunque aliquis ob tutelam corporis sui fecerit jure id fecisse videtur
– все, что человек делает для защиты самого себя, считается сделанным законно (лат.)
В ходе досудебного производства нередко возникают основания для заявления отвода следователю, однако принято считать, что это затея совершенно бесперспективная, потому что обречена на заведомый отказ. Однако в некоторых случаях она бывает не лишена здравого процессуального смысла, когда реализуется непосредственно в ходе следственного действия. Автор настоящей статьи приводит примеры использования следователем незаконных методов на очной ставке и рассказывает, как с помощью заявления отвода следователю в ходе проведения следственного действия противодействовать следственному произволу, в каких ситуациях применять процессуальный институт крайней необходимости.
Незаконные методы на очной ставке
В моей адвокатской практике была, пожалуй, самая драматическая очная ставка, которая происходила в изоляторе временного содержания между обвиняемым взяткополучателем и свидетелем взяткодателем. Вся сложность участия заключалась в личности следователя, который нормы уголовного процесса подменил своими собственными понятиями и от них настырно не желал отходить.
Когда я начал последовательно задавать многочисленные вопросы свидетелю и получать необходимые для стороны защиты показания, следователь, не записывая их, нарушая установленный порядок, стал задавать свои уточняющие, а чаще всего наводящие и угрожающие привлечением к уголовной ответственности вопросы. Напуганный этим свидетель, и без этого проявляющий симпатию к следователю, охотно отказывался от данного мне ответа, и следователь записывал именно эти его «модернизированные» показания. В какой-то момент мне пришлось встать за спиной сидящего следователя, чтобы контролировать его сочинительства, отображавшиеся на экране монитора. Затем получив нежелательный ответ свидетеля, следователь нагло и бесцеремонно заявлял, что я его неправильно расслышал, и записывал все с точностью до наоборот или позволял себе отвечать за свидетеля, а потом без тени смущения пытался убедить меня в том, что именно так показывал свидетель, а я почему-то это прослушал. Когда мои вопросы казались ему опасными, то он с легкостью их снимал, сопровождая стандартной фразой «не имеют отношения к делу», хотя они имели отношение – самое непосредственное.
Моему возмущению не было предела, но клавиатура и компьютерная мышь находились в безграничном владении и пользовании лица, ведущего очную ставку. В ответ на это я в эмоциональной форме высказывал возражения на его незаконные действия, говорил о недопустимости вмешиваться в допрос защитника, задавать наводящие вопросы, требуя от него записывать дословно даваемые показания, угрожая написанием жалоб и привлечением его к дисциплинарной ответственности, что, впрочем, его совершенно не беспокоило. Обычная и изначально не представлявшая никаких сложностей очная ставка превратилась в изматывающее сражение за каждое слово и продлилась около 4 часов. Испуганные полицейские сотрудники изолятора периодически заходили в кабинет, выясняя, все ли у нас в порядке и не требуется ли их вмешательства.
В конце протокола очной ставки мне пришлось писать многостраничные замечания и дополнения, а уходя, пообещать наградить следователя вымпелом «наихудшего в истории прокуратуры и следственного комитета», предрекая ему скорейшее завершение карьеры.
Мои прогнозы оказались вещими, поскольку через непродолжительное время следователь был с позором выгнан за массовые фальсификации протоколов по другим делам, а вот мои ходатайства об исключении протокола из доказательств и о проведении повторной очной ставки были оставлены без удовлетворения: следователь и его начальник были вполне удовлетворены ответами свидетеля на вопросы должностного лица, а ответы на вопросы защитника их совсем не интересовали.
Вот другой пример, имевший место в практике моего коллеги. Следователь, предъявляя обвинение лицу с участием его защитника, откровенно сообщил, что вменяет ему в вину преступление, предусмотренное помимо ст. 222 УК РФ, еще и ч. 2 ст. 105 УК РФ, но понимает, что обвиняемый убийства не совершал, однако он не может оставить данное преступление нераскрытым. В ответ на эти признания возмущенный арестант стал высказывать следователю самые нехорошие известные ему слова и словосочетания, заработав дополнительно наказание по ст. 319 УК РФ (оскорбление представителя власти).
Приведенные примеры заставляют задуматься над тем, какие у стороны защиты могут быть процессуальные средства для противодействия следственному произволу.
Меры противодействия
Нам известно, что свидетель (потерпевший), давая показания на допросе, под влиянием следователя либо иных обстоятельств, может с легкостью подписать заведомо ложные показания. Не стоит дополнительно объяснять, какое важное значение в таком случае может иметь очная ставка для судьбы обвиняемого. Проведенная с использованием незаконных методов она может явиться основанием для оглашения показаний неявившегося свидетеля (потерпевшего), и суд не сможет непосредственно заслушать его показания и в результате способен вынести неправосудный приговор.
В связи с этим, когда в ходе проведения данного следственного действия грубейшим образом попираются процессуальные права, искажаются протокол и показания в нем, то необходимы экстраординарные меры.
К их числу я бы уверенно отнес заявление отвода следователю в ходе проведения следственного действия.
Частью 2 ст. 61 УПК РФ предусмотрено: «Лица, указанные в части первой на‑ стоящей статьи (включая следователя), не могут участвовать в производстве по уголовному делу также в случаях, если имеются иные обстоятельства, дающие основание полагать, что они лично, прямо или косвенно, заинтересованы в исходе данного уголовного дела»
.
В соответствии с ч. 1 ст. 67 УПК РФ: «Решение об отводе следователя принимает руководитель следственного органа…»
.
Согласно требованиям ст. 121 УПК РФ: «Ходатайство подлежит рассмотрению и разрешению непосредственно после его заявления…»
.
Основываясь на данных процессуальных нормах, отвод следователю возможен тогда, когда в ходе очной ставки обнаруживаются обстоятельства, свидетельствующие о проявившихся в тех или иных его незаконных действиях и решениях предвзятости и необъективности и тем более намерении путем искажения показаний свидетеля уличить обвиняемого в совершении преступления, которого он не совершал либо создать искусственные доказательства его виновности.
Получив доказательства заинтересованности следователя, защитник до завершения очной ставки на отдельном листе бумаги оформляет мотивированный отвод следователю, передает его следователю и требует приостановить производство следственного действия и организовать рассмотрение отвода, передав его начальнику следственного органа.
Нетрудно догадаться, что среднестатистический следователь пожелает продолжить проведение очной ставки, а ходатайство о своем отводе предложит подать уже после ее завершения. Но защитник может занять принципиальную позицию о необходимости рассмотрения отвода, не желая участвовать в незаконно ведущейся очной ставке.
Будет нелишне заметить, что уголовно-процессуальные нормы полностью дистанцировались от регулирования данной ситуации, и поэтому нет оснований считать, что заявляемое адвокатом ходатайство в ходе следственного действия является злоупотреблением правом.
Ранее в «Адвокатской газете» уже велась достаточно интересная дискуссия о праве адвоката покинуть место производства следственного действия между уважаемыми московскими адвокатами Николаем Кипнисом Эпатаж или процессуальная необходимость1 и Борисом Кожемякиным Адвокату нельзя уходить от защиты2. Николай Кипнис, а затем и Генри Резник отстаивали законность прекращения производства дисциплинарными органами Адвокатской палаты г. Москвы в отношении адвоката, который, обнаружив безосновательность предъявляемого его подзащитному обвинения, сразу заявил следователю отвод, но он рассмотрен не был, после чего защитник самостоятельно приостановил свое участие в следственных действиях3.
Уважаемый Борис Кожемякин осудил действия адвоката, полагая, что в них больше эпатажа, чем процессуальной необходимости.
Конечно, всегда следует иметь в виду, что уход адвоката со следственного действия в случае непринятия следователем либо его начальником мер по разрешению заявленного отвода может стать поводом для дисциплинарного разбирательства в адвокатской палате.
В некоторых квалификационных комиссиях позиционируется безусловный запрет подобного поведения для адвокатов. Однако не существует правила без исключения, и Адвокатская палата г. Москвы это продемонстрировала в вышеприведенном дисциплинарном деле.
Как мне представляется, правомерность действий адвоката должна напрямую зависеть от степени произвольности действий следователя и от глубины допущенных им нарушений закона и процессуальных прав стороны защиты.
Если во время очной ставки следователь отклонил пару вопросов адвокату, на что последний обиделся, заявил отвод и ушел, то такое поведение вряд ли найдет понимание в квалификационной комиссии.
Если же следователь весь ход очной ставки систематически отклонял уместные вопросы, не позволяя выяснить важные для дела обстоятельства, отказывался записывать ответы свидетеля, существенно их искажал, сам отвечал на вопросы, заданные свидетелю, по сути, в присутствии защитника самым грубым и бесцеремонным образом фальсифицировал доказательство виновности обвиняемого, то бездействие адвоката в таком случае как раз и может расцениваться как небезупречное поведение, противоречащее требованиям ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката о том, что адвокат обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности, активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещенными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией РФ, законом и настоящим Кодексом.
Для правильного разрешения подобных ситуаций необходимо использование процессуального института крайней необходимости, когда для предотвращения существенного ущерба интересам подзащитного и, возможно, в дальнейшем вынесения неправосудного судебного акта адвокат, заявив отвод следователю и не дождавшись его разрешения, покидает место проведения следственного действия, вынужденно, вероятно, и причиняя вред иным охраняемым интересам.
При этом он не отказывается от защиты, не противодействует производству следствия, а понуждает таким образом рассмотреть заявленный отвод и лишь потом планирует продолжить свое участие в защите.
Для строгих ревнителей адвокатского благочестия сразу скажу, что такие проблемные ситуации исключены там, где следователь уважает права стороны защиты, процессуальный закон и в силу ч. 1 ст. 8 УПК РФ обеспечивает возможность осуществления этих прав.
На мой взгляд, является ошибочной позиция тех дисциплинарных органов, которые строго оценивают отступления от установленных законно-этических норм адвокатов, но не учитывают противоправность действий должностных лиц, спровоцировавших ответные действия защитников.
Есть в отводе следователю и важный практический аспект. После его заявления и требования непосредственно разрешить следователь окажется под угрозой срыва следственного действия. Возможно, это может нарушить процессуальные сроки и создать для него серьезные проблемы.
Понимая это, думающий адвокат в какой-то наиболее удобный момент имеет возможности пойти на компромисс со следователем: отказаться от отвода в ответ на то, что должностное лицо продолжит проведение очной ставки с соблюдением требований процессуального закона, не станет отводить допустимые вопросы и т. д.
В идеале такой исход является наиболее приемлемым для стороны защиты, а ходатайство об отводе выполняет для следователя функцию отрезвляющего душа Шарко.
* * *
Если не предпринимать активных наступательных действий, а ограничиться написанием замечаний к протоколу следственного действия, что мною и было сделано, то возрастает вероятность признания тенденциозно напечатанного протокола очной ставки допустимым
и достоверным доказательством. К сожалению, относимая следственная и судебная практика нам хорошо известна…
1 «АГ». 2014. № 21.
2 «АГ». 2014. № 24.
3 Дисциплинарное производство. 2012. № 9/1406.
От редакции Приглашаем к обсуждению этой темы на сайте advgazeta.ru
Другой комментарий к статье 67 УПК РФ
1. Предварительное расследование, осуществляемое следователем и дознавателем, является одной из основных стадий судопроизводства по большинству уголовных дел, основное назначение которой состоит в обеспечении условий эффективного осуществления правосудия по уголовным делам (Постановление КС РФ от 23.03.1999 N 5-П по делу о проверке конституционности положений ст. 133, ч. 1 ст. 218 и ст. 220 УПК РСФСР // ВКС РФ. 1999. N 4). Таким образом, от осуществляющих предварительное расследование следователя и дознавателя, уполномоченных самостоятельно совершать уголовно-процессуальные действия и принимать решения по делу, в значительной мере зависят результаты не только предварительного расследования, но и уголовного судопроизводства в целом, что обусловливает предъявление к ним требований объективности и непредвзятости.
2. Предыдущее участие следователя или дознавателя в проводившемся ранее предварительном следствии или дознании по тому же делу не является основанием для его отвода. Не препятствует осуществлению расследования по делу следователем и то, что ранее он, будучи дознавателем, проводил по нему дознание.
3. В то же время дознаватель не может участвовать в проведении предварительного расследования по уголовному делу, если ранее он проводил в связи с этим делом оперативно-розыскные мероприятия (см. коммент. к ст. 41).
4. Само по себе заявление об отводе следователя или дознавателя (до принятия по нему решения прокурором) не влечет их отстранения от участия в деле и приостановления производства следственных и иных процессуальных действий.
