В распоряжении Gulagu.net оказался большой видеоархив ФСИН, содержащий видеозаписи изнасилований и пыток заключенных. По словам основателя проекта Владимира Осечкина, «это доказывает, что в учреждениях ФСИН действуют зондеркоманды негласных агентов ФСБ и ФСИН, которые по заданию кураторов пытают и насилуют заключенных, и сам процесс снимают на служебные видеорегистраторы, которые им выдают для съемок этих истязаний». С помощью этого компромата людей заставляют подписывать показания и сотрудничать с оперативниками.
Судя по видеозаписям, которые есть в распоряжении «Вот Так», заключенных привязывают к кроватям так, чтобы ноги и ягодицы были задраны кверху. В некоторых случаях в рот вставляют кляп, в других — просто прикрывают рот и где-то фоном включают музыку. После этого привязанных насилуют. Иногда это пытается сделать некий мужчина, лицо которого не попадает в кадр. В других случаях в задний проход вворачивают по спирали швабру, обмотанную скотчем или чем-то похожим на него. Потом изнасилованного спрашивают, всё ли он понял.
Мы публикуем запись пытки, так как считаем это общественно значимым свидетельством, но предупреждаем – видео может вас шокировать.
По словам Владимира Осечкина, такие видеозаписи оперативники ФСИН делали для отчета вышестоящим инстанциям вплоть до генералов.
«Gulagu.net добыл новые улики, которые доказывают системный характер пыток и причастность сотрудников ГОУ ФСИН России и оперативных управлений ГУФСИН по Иркутской области, УФСИН по Саратовской области и УФСИН по Владимирской области к данным массовым насильственным преступлениям.
В нашем распоряжении есть целый ряд файлов служебного видеоархива ФСИН, отснятого на служебные видеорегистраторы в период 2018–2020 годов, которые указывают на то, что оперативники ФСИН, обязанные выявлять и пресекать преступления, на самом деле поручали своей агентуре из числа завербованных осужденных пытать, истязать и насиловать следственно-арестованных, подсудимых и осужденных, а также снимать эти пытки и содомию на служебные видеорегистраторы ФСИН с целью сбора компромата и последующего шантажа пострадавшего от пыток и под угрозой дискредитации и перевода в касту униженных (т.н. опущенных) принуждали сотни человек к “сотрудничеству”, подписанию контрактов о работе в качестве внутрикамерного агента (стукача), к “сотрудничеству со следствием” и подписанию подготовленных следователями показаний, удобных следователям и заказчикам», – говорит Осечкин.
История
«Тщательно организованный пыточный конвейер» Истории людей, отбывавших наказание в ОТБ-1 Саратова
18.09.2021 15:24
«Нам удалось вывезти из России и СНГ человека, который на протяжении пяти лет отбывал наказание в одном из учреждений ФСИН. Он программист, его самого били и пытали, а потом решили использовать как профессионала, – рассказал Осечкин корреспонденту «Вот Так». – На протяжении пяти лет он имел доступ к компьютерам ФСИН и видеорегистраторам в штабе безопасности ОТБ-1 в Саратове.
Пыточная в тамошней туберкулезной больнице работает по договоренности с ФСБ, туда со всей страны могут этапировать заключенного формально по медицинским причинам. Есть четыре категории арестованных и заключенных, которых там избивали и насиловали: если он интересен для дачи показаний против видного оппозиционера, миллиардера, крупного чиновника; для подчинения какого-либо смотрящего или положенца – чтобы он выполнял любые прихоти оперативника. Еще при вымогательстве, чем этот человек богат. И по заказу с воли: если враги на свободе заплатили оперативникам 3-5 млн рублей за организацию изнасилования на камеру».
Анализ
Игра в УДО
Есть одна интересная особенность этой совершенно своеобразной действительности: игра в освобождение. На волю как бы никто не хочет, но заявления на условно-досрочное освобождение подают постоянно. 90% таких прошений отклоняются, но заключенные снова пишут заявления и снова ждут. При этом они всерьез говорят, что такого-то числа выйдут на свободу, готовятся, обсуждают, потом получают отказ, расстраиваются, но не жалеют, и снова собираются на волю, зная, что никто их никуда не отпустит. Такая вот игра.
Большая часть прошений об УДО отклоняется, но женщины подают на него снова и снова, веря в выход на волю раньше срока. Фото: Из личного архива / Татьяна Островская
Сотрудники исправительной системы относятся к этому снисходительно и тоже знают наверняка — осужденные никуда не денутся, а если денутся, то вернутся.
Рабочий день в колонии строго нормирован, но кого-то клонит в сон и за работой. Фото: Из личного архива / Татьяна Островская
Но и у этой истории бывает счастливый конец. Одна из заключенных попала в объектив съемочной группы телеканала, который приезжал в колонию. Затем ее заметили редакторы программы на «Первом канале» и позвали на эфир. Там женщина приглянулась кому-то из продюсеров, и ей предложили сыграть роль заключенной, но в сериале. Больше в колонию она не возвращается, честно работает и содержит троих детей, переехала в другой регион.
В колонии почти все жуют жвачку. Фото: Из личного архива / Татьяна Островская
Для тех кто остается здесь надолго тоже есть отдушина — храм в честь Великомученицы Анастасии Узорешительницы. Сюда по воскресеньям приезжает батюшка и исповедует осужденных. На вопрос о том, почему же исповедь есть, а результата нет, он ответил просто: «У каждого свой барьер. Вот кто-то может украсть или убить, а кто-то нет. И ничего тут не попишешь».
Пытки — это заразно Как насилие в тюрьмах влияет на каждого из нас
21.10.2021 06:00
По его словам, система работает так: внутри учреждения есть зондеркомманда из порядка 10 человек, которые по команде оперативников могут избивать, насиловать, пытать заключенных. Как говорит Осечкин, через эти истязания прошли более 200 человек, но на видео записывали издевательства только над 35-40 из них. «Из управления М ФСБ или ФСИН звонили в ОТБ-1, давали задачу, начальник отдела безопасности давал команду ответственному за видеорегистраторы. Тот их заряжал и с пустой картой памяти передавал сотрудникам, а они – активистам. Заключенного приводили и четыре-пять осужденных нападали на него, избивали, связывали в беспомощном состоянии, задирая ноги и оголяя анальное отверстие, затем насиловали палкой или по-настоящему, мочились на лицо. Этот процесс перевода этого человека в касту опущенных, чтобы он становился никем, записывали на видео», – рассказывает основатель Gulagu.net. Среди активистов он называет Сергея Ананьева, Радика Гимадеева, Виталия Янина, Петра и Александра Крайновых, Виктора Шеянова.
После изнасилования видеорегистратор приносили обратно в штаб, с него копировали информацию и скидывали на флэшку, чтобы отвезти заказчику. Как утверждает Осечкин, бывали случаи технического сбоя, видео не получалось или не сохранялось – в таких ситуациях пытку повторяли, говорит источник Gulagu.net. Владимир Осечкин указывает, что до какого-то момента информатор участвовал в подготовке отписок на его запросы, но затем «решил остановить этот ад» и начал копировать информацию, пряча файлы в компьютерной системе или записывая на отдельный носитель. Выйдя на волю, он скачал оставшуюся часть архива, поскольку еще имел доступ к внутренней системе ФСИН.
«И это не только ОТБ-1 в Саратове, есть показания из Иркутска – СИЗО-1, СИЗО-6. Есть доказательства того, что эта практика имеет системный характер», – говорит Осечкин. Пытки и изнасилования продолжались как минимум до июня 2021 года, уточняет он, то есть до момента возбуждения уголовного дела, в котором есть потерпевшие, но нет подозреваемых.
Информатор проекта в данный момент находится в относительной безопасности, но на него идет охота и он ожидает предоставления политического убежища. По словам Осечкина, самые страшные материалы он еще не видел и пока не знает, что может быть запечатлено на этих видео.
История
Секретарша суда отсидела в колонии и описала жутковатый быт
Тюрьма для генеральш
Марина недавно освободилась. Но, встретив ее на улице, вы никогда даже не подумаете, что она была ТАМ. Симпатичная молодая женщина с высшим образованием, опытом работы в судебной системе и госорганах. Могла ли она подумать, что когда-нибудь окажется на месте заключенной? Впрочем, обо всем этом она сама расскажет в нашей беседе, которую я начала с вопроса — как служительницу Фемиды покарал ее же меч правосудия.
— Если быть точной, к моменту задержания я уже уволилась из судебной системы и работала в Пенсионном фонде, — начинает Марина. — Обвинение мне предъявили по «народной» статье. Нашли у моего знакомого, с которым я была в тот момент, около трех граммов гашиша. Мне вменили хранение, часть 2 ст. 228 УК РФ. Сразу взяли под стражу, хотя я москвичка, у меня двое детей.
Но надо сказать, что в принципе почти всем бывшим или действующим сотрудницам правоохранительной и судебной системы избирается самая жесткая мера пресечения. Попала в СИЗО №6 и была поражена тому, сколько там женщин-«бээсниц» (бывших сотрудников).
Морально было тяжело. Со мной в камере сидела старший следователь по особо важным делам (ей вменили создание ОПС, члены которого похищали квартиры). Так вот, она издевалась над нами: «Туда не садись, сюда не ходи». Себя называла элитой, все должны были, по ее пониманию, прислуживать ей.
Сидела одновременно со мной в СИЗО, но в другой камере, женщина-генерал МВД. Ее потом оправдали, восстановили на работе. Вот она, к слову, после освобождения поддерживала некоторых женщин за решеткой, деньги им посылала. Но одна зэчка стала этим пользоваться, звонила ей, клянчила и даже угрожала. Так что генеральша вынуждена была сменить номер.
— В какую тюрьму вы попали?
— Отбывать наказание меня отправили в женскую колонию в Костроме, где осужденные — только «бээсницы». Содержится там чуть больше ста человек. Что это за женщины? В основном бывшие сотрудницы ППС, налоговой полиции, приставы судебные (одна девчонка в Москву из региона приехала, устроилась в ФССП, а ей дали взятку — 200 тысяч, для нее огромные деньги, — и тут же арестовали). Много было бывших следователей МВД и СК. Одна, помню, устраивала нам сцены. Ее держали сначала от нас отдельно, в санчасти, потому что она просто не в себе была. А потом вроде как ее подлечили, попытались к нам подселить, но она начала бегать по территории, кричать на всех… Потом написала заявление на надзирающего прокурора, будто он ее хотел изнасиловать. Все просто обалдели. А ее снова в санчасть поместили.
У некоторых «крыша» в процессе следствия «съезжает». Сидела со мной бывшая зампрокурора одного из районов Москвы. Ее осудили за посредничество во взятке. Так у нее появилась мания — будто ее преследуют, хотят отнять квартиру. Сумки свои везде таскала с собой, на всех кидалась: «Вы меня посадить хотите по новому делу, чтобы мою квартиру забрать!» Жалко ее было. Она, кстати, отсидела от звонка до звонка.
— Бытует мнение, что большинство преступлений женщины совершают из-за мужчин…
— Взятки же у многих — при чем тут мужчины? Скажем, в одном отделе полиции была целая схема по вымогательству взяток. Задержали одну, она сдала всех, и заехали в колонию вместе — вся женская часть отдела.
Из-за мужчин, конечно, тоже преступления случались. Одна работала сотрудницей СИЗО, убила мужа (тоже сотрудника) по пьяной лавочке… Некоторые истории очень впечатляют. Вот, к примеру, одна следовательница, будучи беременной, зарезала мужа, который на нее бросался. Это как раз к разговору о домашнем насилии. Суд назначил ей восемь лет. Рожала она за решеткой. Ребенок был с ней, пока ему три года не исполнилось, а потом она его отдала своим родителям.
— Были ли в колонии невиновные, и если да, то какой процент?
— Вы знаете, наверное, все-таки совсем невиновных нет. Все равно есть какая-то доля вины. И у меня она есть.
Но многие, конечно, говорили, что они невиновные. Я с некоторыми спорила: «Ты ж взяла эти деньги!» У некоторых просто профдеформация произошла — они считали нормальным брать «благодарности», «подарки», не признавали это за взятку. Но вообще «бээсники» — это особая публика. Многие, уж простите, гнилые внутри. И это быстро проявляется в мелочах.
— С вами в колонии были только бывшие сотрудницы или попадал туда другой контингент?
— Попадали и не «бээсницы». В нашу колонию отправляли их как в безопасное место. Там сидела девушка, которую арестовали в 17 лет, дали большой срок за изготовление синтетических наркотиков. Она дочь очень высокопоставленных сотрудников правоохранительных органов. Из-за мамы и папы была угроза ее жизни в обычной колонии, так что ее перевели к нам.
И педофилок хватало. В обычных же женских колониях никто осужденным по таким статьям безопасности не мог гарантировать. Предполагалось, что бывшие сотрудницы более разумные и никого не убьют.
— Вы не ошиблись: речь о преступлениях против детской половой неприкосновенности?
— Именно о них. Это самая страшная категория. Их истории слушать невозможно. Сидела с нами женщина за то, что «развлекалась» вместе с любовником и своим девятилетним ребенком (ему дали 19, ей — 16 лет). Другая организовала студию для съемок с участием детей. Таких было семь человек. Если можно, я даже вспоминать о них не буду. У меня дети, для меня это дикость… Радует, что они все получили огромные сроки. И ни одну из них на УДО не отпустили.
— И как к ним относились в колонии?
— Они и жили, и работали вместе со всеми. Некоторые особо агрессивные «бээсницы» пытались их прессовать (в кофе насыпали соль, в ботинки наливали кетчуп, толкали…). Но администрация всегда это пресекала. Не думаю, что сотрудники к педофилкам хорошо относились, но они вынуждены были их защищать.
«Жизнь течет никакая»
— Какие у вас воспоминания о трех годах в колонии?
— Холод внутренний. Психолог ни разу со мной не общался. И хоть кто-то бы из руководства вызвал за все время, поговорил, спросил: «Какие у тебя дальнейшие планы?» Видимо, считали, что внимание ко мне не требуется. Как-то заметили: «Вы и так стрессоустойчивая». Наверное, это правда. В колонии были женщины, которые не могли за себя постоять. Я могла.
— Неужели драки случались в колонии?
— Сколько угодно. Отряды по 20–30 человек, замкнутое пространство. То одни подерутся из-за чего-то, то другие. Много сплетен — женский же коллектив. За волосы таскают друг друга, душат…
— Ухаживают женщины за собой?
— Кто как. Одни каждое утро подкрашиваются, прическу наводят. Другие «забивают» на себя.
Есть еще одна тема, которую не принято обсуждать. Секс среди женщин. Я была уверена, что в колонии для бывших сотрудников такого точно нет, но ошиблась. Смотреть на все это невозможно.
Приехала из Рязани 40-летняя бывшая работница уголовно-исполнительной инспекции. Она не красится, лицо пропитое, походка мужская. Сразу стала искать себе партнершу. И ведь девчонки ведутся — кто от тоски, кто за сигареты. И вот они ходят за ручку, целуются и так далее… Иногда у всех на глазах. Противно очень. Она, кстати, из-за ревности чуть не задушила одну.
— А сотрудники как реагируют на эти «любовные истории»?
— Плохо. Но когда видят, что они уже долго вместе, то не обращают внимания. Была у нас «бээсница» с огромным сроком. Одна ее партнерша освободится — она другую находит, та освободится — третью…
Бывшая полицейская Алена (за взятку срок получила) ко всем женщинам подкатывала. На свободе имеет девушку с ребенком. Говорит, ребенок ее называет «папой». Вот вам и сотрудницы органов.
— Многих женщин-осужденных бросили мужья, пока они сидели?
— Немногих. Случаи были, мы о них знали. Мне кажется, тяжелее даже, когда тебя дома ждут, когда есть семья. Мучительно это. Меня ждали, но у меня очень хорошие родители, дети, друзья. Длительные свидания полагаются раз в два месяца — на три дня, которые пролетают как миг. Очень тяжело прощаться было: они уезжают, ты остаешься.
Администрация колонии, надо отдать ей должное, за хорошее поведение отпускала домой в отпуск. Все женщины, кому посчастливилось, возвращались в срок, без нарушений. Ни одной попытки побега не было. Чего бежать, если в отпуск отпускают? Мне, правда, не повезло, отпуск так и не дали.
— Работа в колонии есть? И много ли можно заработать?
— Есть, в основном швейное производство. Некоторые работали на «прачке» и на кухне. Я сразу с головой окунулась в работу, чтобы дни летели быстрее и чтобы не видеть того, что происходит вокруг. Что касается зарплат… Вот лично я на руки получала примерно тысячу рублей в месяц. Остальное забирала колония в счет оплаты коммунальных услуг и питания (кстати, если ты не хочешь есть в столовой, все равно должен прийти и сесть за стол).
— А как еще время проводили?
— Да никак. Работа и сон. Художественная самодеятельность у нас была. Но женщины там участвовали не от души, а чисто напоказ для администрации. Бывшие полковники и подполковники пели там. На УДО захочешь — и споешь, и станцуешь.
Я не пела, так что сидела от звонка до звонка.
— Суд отказал?
— В колонии не дали писать прошение на УДО. Как только я сказала, что хочу попытаться, на меня сразу повесили нарушения. Одно — бирка с фамилией криво пришита на форму. Второе — нашли в личных вещах на одну майку больше, чем разрешено. Третье — постояла у соседнего отряда без сопровождения. Если пишешь на УДО без одобрения колонии, то получаешь сразу взыскания. И шансов нет никаких.
Потом дали поощрение за хорошую работу, которое нивелировало все нарушения. И я опять обмолвилась, что хочу писать ходатайство об УДО. Тут же приходит начальник отряда: «Марина, не знаю как сказать, они бракуют тебе новое поощрение».
— Как-то готовят к освобождению?
— Никак. Я отсидела и ушла. А некоторым огромный административный надзор могут установить на 10 лет. Одной так сделали, и теперь она не может никуда на работу устроиться. Как жить? Она сирота…
В колонии многие пересматривают свою жизнь. Но что дальше? Это у меня семья, друзья, а тем, у кого всего этого нет, что делать? Недавно из нашей колонии вышла одна — так она уже спилась на воле. Другую убили недавно по пьяной лавочке (она в свое время срок получила за убийство сожителя). Это все оттого, что работы нет, что ты никому не нужен.
— А вы работу нашли?
— Я освободилась в июле, встала на учет в центе занятости. Работу они мне нашли. Попала на производство, оформляла заказы. Мне за месяц заплатили, а потом «кинули». И я снова сижу без работы. Хотя я с высшим образованием и с опытом работы в серьезных государственных структурах. Везде спрашивают про судимость. И сразу отказывают, когда узнают, что недавно освободилась. Скрыть свое прошлое не удастся. Но это не значит, что нужно сдаваться. Мне недавно одноклассница одна позвонила по видео. Удивлялась, что хорошо выгляжу. «А как, ты думала, я должна выглядеть после тюрьмы?» Все представляют, что ты там становишься зэчкой. Что отпечаток тюрьмы невозможно смыть с себя. Это нет. Нужно всего две вещи: семья и государственная поддержка в виде трудоустройства.
В каком регионе их больше всего?
Традиционно «лагерным краем» называют Мордовию, поскольку на территории этого региона располагается 12 колоний. Три из них предназначены для женского населения.
Колонии в Мордовии, по отзывам бывших заключенных — это место, где нет элементарных бытовых условий для проживания людей.
Там замечены следующие факты:
- Издевательства со стороны администрации.
- Скудное питание.
- Отсутствие элементарных гигиенических потребностей.
Форменная одежда выдается не в каждом случае или же не в полном комплекте.
Список исправительных учреждений Мордовии выглядит так:
- ИК-13 в поселке Парца;
- ИК-14 там же в поселке Парца;
- ИК-2 в поселке Явас.
Женские колонии располагаются и в центральном регионе, например в Орловской и Курской областях, а также в Москве.
Об особенностях исполнения наказания в исправительных колониях общего режима читайте здесь.
Тюрьмы для женщин в России
В соответствии со статьей 58 УК РФ строгий режим для женского населения упразднен. Поэтому на сегодняшний день женских колоний строгого режима в России нет.
Существуют три вида колонии, в которые могут направлять женщин, совершивших преступления. К ним относят:
- общий режим;
- поселение;
- особый режим.
Четвертый вид наказания в виде отбывания срока в колонии строгого режима применяется только к мужчинам.
Преступницы в России отправляются только в колонии поселения и в исправительные учреждения общего режима.
Что такое колония строгого режима?
Для лиц, которые совершали преступления неоднократно, существуют колонии строгого режима.
Зоны строгого режима относят к самым суровым для отбывания наказания.
В них не попадают люди, совершившие однократную кражу или иное правонарушение.
Для того чтобы суд вынес постановление об отбывании наказании в колонии строгого режима у преступника должен быть рецидив преступления или же это статьи за убийство нескольких лиц.
Поскольку рецидивисты сидят за совершение убийства и иные тяжелые статьи, общение между заключенными проходит на повышенных тонах.
Порядки до 2003 года
До 2003 года женщин могли приговорить к отбыванию наказания в условиях строгого режима. Условия в подобных местах были созданы без учета физиологических, а также психологических потребностей женского организма.
После того как женщина отбывала срок в подобных условиях, она становилась полностью неприспособленной для жизни на воле.
Поэтому постепенно назрела потребность во внесении изменений в режим пребывания женщин, совершивших тяжкие преступления. Поскольку они отличаются от мужчин по физиологическим потребностям и социальной адаптации.
В начале 2003 года в УИК И УК было внесено более трехсот поправок. С внесением поправок в 2003 году, колонии строгого режима для женщин были полностью отменены. К тому же количество свиданий было увеличено, как и шансы выйти из мест заключения по УДО.
При безупречном поведении у женщин появился шанс получить свидание за пределами исправительного учреждения.
Первое время практика применения свиданий за пределами зоны действительно применялась, но эта практика быстро прекратилась.
