Недопустимость доказательств, используемых судом для избрания меры пресечения

Недопустимость доказательств, используемых судом для избрания меры пресечения

Статья основывается на правоприменительных решениях нескольких судов (Кузьминский, Зюинский, Нагатинский районные суды города Москвы, Центральный районный суд города Тулы).

Правоприменительные решения Кузьминского районного суда города Москвы, легли в основу жалобы, направленной в Конституционный Суд Российской Федерации. Об этом тут.

Высказываемые идеи и предложения применимы при избрании любой из восьми мер пресечения, но в особенности это касается судебной процедуры. Поскольку автор статьи увлекался исследованием вопроса использования недопустимых доказательств при избрании именно меры пресечения в виде заключения под стражу, в статье, особенный упор, делается именно на это.

Как показал нам случай с незаконным уголовным преследованием журналиста Ивана Голунова (об этом тут), суд может арестовать гражданина на период предварительного расследования уголовного дела на основании доказательств, сфальсифицированных правоохранительными органами. То есть, современная судебная система устроена таким образом, что суд утверждает любые решения органов предварительного расследования, не проверяя их законности и обоснованности, как того требует уголовно-процессуальный закон и Конституция Российской Федерации.

Как показывает практика, у судьи, рассматривающего ходатайства об избрании меры пресечения, недостаточный круг правомочий, такой вывод сделан из правоприменительных решений. Однако нельзя не обратить внимание на то, что в случае выявления обстоятельств, свидетельствующих о фальсификации материалов, полученных в стадии проверки сообщения о преступлении, выявлений нарушений закона при получении доказательств в досудебном производстве, материалы, представленные следователем (дознавателем) в суд для избрания меры пресечения, могут быть оспорены защитником посредством признания таких доказательств недопустимыми в свете конституционного права, гарантированного ч. 2 ст. 50 УПК РФ (при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона).

В угоду реализации конституционного права на недопустимость использования доказательств. полученных с нарушением закона, направлены соответствующие нормы Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. Обратим внимание на то, что особенно подчеркивает такое право:

— нарушение норм Уголовно-процессуального Кодекса судом, прокурором, следователем, органом дознания, начальником органа дознания, начальником подразделения дознания или дознавателем в ходе уголовного судопроизводства влечет за собой признание недопустимыми полученных таким путем доказательств (ч. 3 ст. 7 УПК РФ). — никакие доказательства не имеют заранее установленной силы (ч. 2 ст. 17 УПК РФ). — доказательства, полученные с нарушением требований Уголовно-процессуального кодекса, являются недопустимыми (ч. 1 ст. 75 УПК РФ). — каждое доказательство подлежит оценке с точки зрения относимости, допустимости, достоверности… (ч. 1 ст. 88 УПК РФ). — в случаях, указанных в части второй статьи 75 УПК РФ, суд, прокурор, следователь, дознаватель признает доказательство недопустимым ( ч. 2 ст. 88 УПК РФ). — прокурор, следователь, дознаватель вправе признать доказательство недопустимым по ходатайству подозреваемого, обвиняемого или по собственной инициативе ( ч. 3 ст. 88 УПК РФ).

Казалось бы, в УПК РФ достаточно норм, которые предполагают возможность исключения доказательств, полученных с нарушением закона, но положениями ч. 4 ст. 88 УПК РФ, возможность исключения доказательств по признаку недопустимости откладывается на иную стадию уголовного судопроизводства, стадию предварительного слушания уголовного дела (глава 34 УПК РФ). Согласно которой,

— суд вправе признать доказательство недопустимым по ходатайству сторон или по собственной инициативе в порядке, установленном статьями 234 и 235 УПК РФ. Стало быть, по правилам оценки доказательств, установленными Уголовно-процессуальным законом, положения ч. 4 ст. 88 УПК РФ, создают отлагательные условия для возникновения права суда признать доказательство недопустимым и права стороны заявить соответствующее ходатайство только в порядке ст. 234 и 235 УПК РФ.

Осмотрим нормы Уголовно-процессуального кодекса позволяющие гражданину заявить ходатайство, а суду его рассмотреть, разрешить и принять соответствующее решение. — подозреваемый, обвиняемый, его защитник, потерпевший, его законный представитель и представитель, частный обвинитель, эксперт, гражданский истец, гражданский ответчик, их представители, представитель администрации организации и иное лицо, права и законные интересы которых затронуты в ходе досудебного или судебного производства, вправе заявить ходатайство о производстве процессуальных действий или принятии процессуальных решений для установления обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела, обеспечения прав и законных интересов лица, заявившего ходатайство, либо представляемых им лица или организации ( ч. 1 ст. 119 УПК РФ).

— ходатайство заявляется дознавателю, следователю либо в суд (ч. 2 ст. 119 УПК РФ). — ходатайство может быть заявлено в любой момент производства по уголовному делу. Письменное ходатайство приобщается к уголовному делу, устное — заносится в протокол следственного действия или судебного заседания (ст. 120 УПК РФ). — ходатайство подлежит рассмотрению и разрешению непосредственно после его заявления. В случаях, когда немедленное принятие решения по ходатайству, заявленному в ходе предварительного расследования, невозможно, оно должно быть разрешено не позднее 3 суток со дня его заявления (ст. 121 УПК РФ). — об удовлетворении ходатайства либо о полном или частичном отказе в его удовлетворении дознаватель, следователь, судья выносят постановление, а суд — определение, которое доводится до сведения лица, заявившего ходатайство (ст. 122 УПК РФ).

Стало быть, вышеназванные нормы предполагают права гражданина обращаться к суду (в любой момент производства по уголовному делу) с ходатайством, в том числе по вопросу допустимости доказательств предоставляемых следователем для избрания меры пресечения, поскольку ходатайство о признании доказательств недопустимыми, в первую очередь, направлено на обеспечение прав и законных интересов лица, заявившего ходатайство. Однако, судьи в стадии рассмотрения вопроса об избрании меры пресечения, напрочь, в один голос, отказываются рассматривать, разрешать ходатайства о признании доказательств, которыми обосновывается необходимость избрания меры пресечения недопустимыми.

Проблема видится в толковании норм Уголовно-процессуального закона в обвинительном ключе, невозможности рассмотрения, разрешения ходатайств о признании доказательств недопустимыми, невозможности признания доказательств недопустимыми в судебных стадиях рассмотрения вопроса об избрании мер пресечения, а только в стадии судебного рассмотрения уголовного дела.

В результате чего происходит комплексное ограничение конституционных прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации. Рассмотрим каких именно:

Во-первых, невозможность реализации положений ч. 2 ст. 50 Конституции России, поскольку отсутствует возможность признания доказательств недопустимыми в судебной стадии рассмотрения вопроса об избрании меры пресечения. То есть, гражданин лишен возможности реализовать это конституционное право в своем конкретном деле посредством разрешения судом его ходатайства о признании доказательств недопустимыми.

Во-вторых, невозможность реализации положений ч. 1 ст. 45, ч. 1 ст. 46 Конституции России, поскольку возможность признания доказательств недопустимыми в судебной стадии рассмотрения вопроса об избрании меры пресечения, есть вид государственной и судебной защиты прав и свобод человека и гражданина (от беззакония, от произвола).

В-третьих, невозможность реализации положений ч. 2 ст. 45 Конституции России, поскольку возможность признания доказательств недопустимыми в судебной стадии рассмотрения вопроса об избрании меры пресечения, этот способ, хотя и прямо не предусмотрен в уголовно-процессуальном законе, но не запрещен им.

В-четвертых, невозможность реализации положений ч. 3 ст. 123 Конституции России, поскольку возможность признания доказательств недопустимыми в судебной стадии рассмотрения вопроса об избрании меры пресечения, предполагает возможность защиты от незаконного необоснованного уголовного преследования, состязательность стороны защиты со стороной обвинения, которой в лице следователя дознавателя и т.д. эти самые доказательства собраны и представлены суду, в качестве обоснования необходимости избрания меры пресечения.

Стоит отметить, что подобным толкованием Уголовно-процессуального закона ограничиваются и иные конституционные права человека и гражданина в Российской Федерации (21, 22, 23 Конституции РФ), поскольку с момента задержания и до судебного рассмотрения уголовного дела (как правило такой срок составляет от 2 месяцев до 1 года, в зависимости от сложности категории дела и т.д.) проходит достаточно длительный срок, а человек на основании сфальсифицированных доказательств представленных суду для обоснования избрания меры пресечения, может находиться в условиях лишения свободы.

Разрешение проблемы видится в изменении действующего Уголовно-процессуального закона, посредством внесения изменений в положения ч. 4 ст. 88 УПК РФ. А также, внесение соответствующих разъяснений в Постановление Пленума Верховного суда Российской Федерации от 19 декабря 2013 года № 41 «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога».

Почему допустимы недопустимые доказательства?

Генезис института недопустимых доказательств в России берет свое начало с момента принятия Конституции РФ 1993 г., и скоро он отметит свой четвертьвековой юбилей. Можно подвести итоги использования этого важного процессуального инструмента с учетом принятого Постановления Пленума ВС РФ от 19 декабря 2021 г. № 51 «О практике применения законодательства при рассмотрении уголовных дел в суде первой инстанции (общий порядок судопроизводства)».

Автору этих строк довелось наблюдать, как зарождался институт недопустимых доказательств в начале 90-х гг., с каким энтузиазмом судьи начали его применять, решительно исключая из дела дефектные доказательства, не обращая внимания на стенания и возмущения государственных обвинителей. Мы получили эффективное оружие для защиты процессуальных прав граждан от произвольных действий должностных лиц, надежный шлагбаум, не дающий проникнуть доказательствам, полученным с нарушением закона. Принципиальная позиция судей, исключавших порочные доказательства, давала сигнал правоохранителям о необходимости строго соблюдать закон и права граждан.

Известны дела, по которым «депортация» только лишь одного недопустимого доказательства приводила к вынесению оправдательного приговора.

Вспоминаю свое дело 2000 г., когда судья смело исключил из доказательств четыре протокола обысков, в ходе которых были изъяты наркотические средства, на том основании, что они были проведены ненадлежащими лицами – оперативными сотрудниками без письменного поручения следователя. В итоге суд вынес оправдательный приговор в отношении четырех лиц.

Но такая идиллия в судопроизводстве не могла продолжаться вечно, поскольку не устраивала «человека в погонах».

По мере того как нарастало давление со стороны обвинения, начала меняться и судебная практика. Судей стали ориентировать на то, чтобы не торопились исключать недопустимые доказательства, а давали возможность восполнять их недостатки. Им часто говорили представители обвинительного лагеря: «Ну ведь подозреваемый признал вину. Он же совершил преступление. Какое имеет значение то, что он давал показания без адвоката?»

Как тут не вспомнить эпизод из деятельности наркома по военным и морским делам РСФСР Л.Д. Троцкого, который однажды ворвался в совещательную комнату и в ответ на возмущения судей бесцеремонно заявил: «Что для нас важнее: истина или процедура?»

При разрешении ходатайств, находясь на распутье при выборе между законностью и целесообразностью, судьи все чаще стали склоняться к целесообразности, принося в жертву законность. Ими иногда исключались недопустимые доказательства, но только лишь те, которые не влияли на прочность конструкции обвинения и удаление которых не могло привести к вынесению оправдательного приговора либо к иным фатальным для прокурора последствиям.

В последние годы, принципиально не желая признавать доказательства недопустимыми, судьи изобрели незатейливую формулировку «несущественное нарушение»

, которую успешно применяли, когда требовалась хоть какая-нибудь аргументация для отказа.

В ответ на любые, даже самые вопиющие нарушения процессуального закона, допущенные при получении обвинительного доказательства, мы слышали, а потом читали: «Ходатайство об исключении доказательства не подлежит удовлетворению, поскольку допущенные нарушения не являются существенными».

Такая практика противоречит ч. 2 ст. 50 Конституции РФ, согласно которой при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона, а также положениям ч. 1 ст. 75 УПК РФ о том, что доказательства, полученные с нарушением требований Кодекса, являются недопустимыми.

Как видно, Конституция РФ и УПК РФ ничего не говорят о существенном нарушении уголовно-процессуального закона как обязательном условии признания доказательств недопустимыми.

Поскольку практика применения этого института в последние годы сошла с законного маршрута, требовалось как минимум постановление Пленума ВС РФ, разъясняющее проблемные моменты.

И вот 19 декабря 2021 г. появилось Постановление Пленума ВС РФ № 51 «О практике применения законодательства при рассмотрении уголовных дел в суде первой инстанции (общий порядок судопроизводства)», которое затронуло некоторые вопросы рассмотрения судами ходатайств об исключении доказательств.

Согласно п. 13 постановления: «Доказательства признаются недопустимыми, в частности, если были допущены
существенные нарушения установленного уголовно-процессуальным законодательством порядка их собирания и закрепления, а также если собирание и закрепление доказательств осуществлено ненадлежащим лицом или органом либо в результате действий, не предусмотренных процессуальными нормами».
Следует отметить, что ФПА РФ в своем отзыве на проект постановления категорически возражала против такого определения понятия недопустимых доказательств.

Чтобы понять, насколько изменилось отношение Верховного Суда РФ к данному понятию за более чем 20 лет, достаточно посмотреть на п. 16 Постановления Пленума ВС РФ от 31 октября 1995 г. № 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия»: «Обратить внимание судов на необходимость выполнения конституционного положения о том, что при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона (ч. 2 ст. 50 Конституции Российской Федерации), а также выполнения требований ст. 75 УПК РФ, в силу которой доказательства, полученные с нарушением уголовно-процессуального законодательства, не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения.

Разъяснить, что доказательства должны признаваться полученными с нарушением закона, если при их собирании и закреплении были нарушены гарантированные Конституцией Российской Федерации права человека и гражданина или установленный уголовно-процессуальным законодательством порядок их собирания и закрепления, а также если собирание и закрепление доказательств осуществлено ненадлежащим лицом или органом либо в результате действий, не предусмотренных процессуальными нормами».

Отчетливо видно, что в 1995 г. Верховный Суд РФ считал, что доказательства, полученные с нарушением уголовно-процессуального законодательства, не имеют юридической силы.

В 2021 г. Верховный Суд РФ изменил свой подход. ВС РФ считает, что доказательства не имеют юридической силы, если были допущены именно существенные нарушения, а не просто нарушения.

Тем самым, по моему мнению, Пленум ВС РФ решительно и бесцеремонно «подкорректировал» ст. 50 Конституции РФ и ст. 75 УПК РФ, которые дают иное определение понятию недопустимых доказательств.

Кроме того, из определения 2021 г. исчезла формулировка: «Доказательства должны признаваться полученными с нарушением закона, если при их собирании и закреплении были нарушены гарантированные Конституцией Российской Федерации права человека и гражданина…»

Полагаю, Пленум ВС РФ поспешно согласился с понятием существенных нарушений, влекущих признание доказательств недопустимыми, поскольку сам УПК РФ такого понятия применительно к недопустимым доказательствам не содержал.

В ч. 1 ст. 389.17 УПК РФ дается определение существенным нарушениям уголовно-процессуального закона, но они выступают как основания для отмены или изменения судебного решения, а не для признания доказательств не имеющими юридической силы.

Произошедшие изменения приведут к еще большему осложнению в применении этого процессуального института, а новое определение недопустимых доказательств позволит судьям отвечать на обоснованные ходатайства об исключении доказательств со ссылкой на постановление Пленума ВС РФ, что существенных нарушений не допущено. Негативно складывающаяся практика обрела правовой фундамент.

К примеру, составление протокола осмотра места происшествия без разъяснения прав понятым является просто нарушением ст. 60, 166, 170 УПК РФ либо это есть существенное нарушение? Или другой пример: когда этот же протокол не подписан следователем, это нарушение ч. 7 ст. 166 УПК РФ либо это существенное нарушение?

Основная проблема заключается в том, что критериев отграничения существенного нарушения от обычного нарушения Пленум ВС РФ не дал, а значит, разрешение этого вопроса отдается на откуп судьям, которые в последние годы такие ходатайства почти не удовлетворяли и практически никого не оправдывали.

Институт недопустимых доказательств и ранее хромал на обе ноги, появление же постановления Пленума ВС РФ подобно выстрелу ему в ногу.

А ведь этот институт был одним из немногих законных средств защиты процессуальных прав граждан.

В такой ситуации нам необходимо, чтобы Конституционный Суд РФ дезавуировал спорное разъяснение Пленума ВС РФ.

Суровая правда заключается в том, что одним лишь п. 16 не исчерпываются грустные новости из Верховного Суда РФ, касающиеся недопустимых доказательств.

Продолжение следует…

Вправе ли суд оценивать допустимость доказательства: на примере п. 32 Пленума ВС РФ по ОСАГО

В относительно недавно принятом Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 26.12.2017 N 58 «О применении судами законодательства об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств» (далее — Пленум об ОСАГО) в абз.3 п.32 говорится, что если страховщиком не произведен осмотр в связи с предоставлением потерпевшим недостоверных сведений о том, что характер повреждений исключает представление поврежденного имущества для осмотра по месту нахождения страховщика, то при разрешении спора заключение независимого эксперта, представленное потерпевшим в подтверждение своих требований, может быть признано судом недопустимым доказательством/

При этом, в конце абз.3 п.32 Пленума по ОСАГО приводится ссылка на ст.60 ГПК РФ и абз.5 п.11 ст.12 Федерального закона от 25.04.2002 N 40-ФЗ (ред. от 18.12.2018) «Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств» (далее — Закон об ОСАГО). Таким образом, можно сделать вывод, что пункт Пленума по ОСАГО основывается на вышеприведенных законодательных положениях.

Однако согласно абз.5 п.11 ст.12 Закона об ОСАГО результаты самостоятельно организованной потерпевшим независимой технической экспертизы поврежденного имущества не принимаются для определения размера страхового возмещения в случае, если потерпевший не представил поврежденное имущество для осмотра (экспертизы) в согласованные со страховщиком даты в соответствии с абз. абз. 1,2 п.11 ст.12 Закона об ОСАГО. Следовательно, исходя из буквального толкования абз.5 п.11 ст.12, результаты самостоятельно проведенной экспертизы, полученные в обход установленной Законом об ОСАГО процедуре, однозначно являются недопустимым доказательством с точки зрения Закона об ОСАГО.

Соответственно, возникает коллизия между абз.5 п.11 ст.12 Закона об ОСАГО и п.32 Пленума об ОСАГО: ситуация усугубляется тем, что в современных российских реалиях суд руководствуется обоими положениями в равной степени при вынесении решения. Постараемся разрешить данную коллизию.

1. Понятие допустимости по российскому праву.

Решение является обоснованным тогда, когда имеющие значение для дела факты подтверждены исследованными судом доказательствами, удовлетворяющими требованиям закона об их относимости и допустимости (ст.50, 59-61, ГПК РФ).

Ученый-процессуалист Фокина М. в своей работе «Механизм гражданского процессуального доказывания» отмечает, что в дореволюционной, а позднее и советской теории судебных доказательств признавалось, что необходимо ограничить свободное распоряжение сторон доказательствами в интересах прочности форм гражданского оборота, получения верного знания о действительных обстоятельствах дела, гарантий от злоупотреблений недобросовестной стороны. (Исаченко В.Л. Гражданский процесс. Практический комментарий на вторую книгу Устава гражданского судопроизводства. Минск, 1891. Т.2. С.52-57; Вышинский А.Я. Теория судебных доказательств в советском праве. М., 1946. С.188).

Впервые в истории отечественного гражданского судопроизводства термин «допустимость доказательств», который до этого использовался только в научной литературе и судебной практике, был законодательно закреплен в ГПК РСФСР 1964 г. В кодексе сформулировано и собственно правило допустимости. Так, согласно ст.54 ГПК РФСФР, «обстоятельства дела, которые по закону должны быть подтверждены определенными средствами доказывания, не могут подтверждаться никакими другими средствами доказывания». Аналогичным образом данное правило представлено в ст.60 ГПК РФ.

Исходя из буквального толкования закона, допустимость прежде всего имеет процессуальный характер. Так, ученый О.В. Иванов выделяет следующие процессуальные критерии, которые могут быть использованы в гражданском и арбитражном процессах при определении допустимости доказательств, определены О.В. Ивановым; это 1) вид источника получения фактических данных; б) способ получения от каждого такого источника информации фактических данных в рамках судебного процесса (1.Фокина- Механизм гражданского процессуального доказывания).

Часть 2 ст.55 ГПК РФ приводит исчерпывающий перечень источников доказательств: граждане, наделенные в установленном порядке процессуальным положением стороны, третьего лица, свидетеля, эксперта; документы, материальные предметы (вещи). Представление доказательств строго урегулировано процедурой, конкретное содержание действий по представлению доказательств зависит от средства доказывания. Нарушение порядка представления доказательств может повлечь признание их недопустимыми. Например, представленное по инициативе сторон заключение эксперта не может быть признано допустимым доказательством, поскольку действующее процессуальное доказательство предусматривает возможность проведения только судебной экспертизы. Суд не вправе принять в качестве заключения эксперта результаты экспертизы, судом не назначавшейся и проведенной вне процесса. Полученное заключение не является заключением эксперта в смысле ч.2 ст.55 ГПК РФ, поскольку исследование проводилось вне рамок процесса, без соблюдения требований гражданской процессуальной формы.

Однако в отличие от уголовного процесса, в гражданском процессуальном праве учение о допустимости доказательств «прежде всего связывается с ориентацией на материальное право с исследованием воздействия материального и прежде всего гражданского права, на процессуальное право и его нормы» (2.Боннер- Установление обстоятельств гражданских дел).

В советской литературе, начиная с 1960 гг., в основном высказывалось суждение о том, что допустимость в материально-правовом смысле может связываться только со сделками, нарушение простой письменной формы которых влечет запрещение ссылаться на свидетельские показания в подтверждение совершения. (3.Резниченко И.М. О принципе объективной истины в советском гражданском процессе). Постепенно эта точка зрения стала меняться, подавляющее большинство современных авторов считают, что правила допустимости установлены и во многих других нормах различных отраслей материального права (4.в частности, М.К. Треушников, А.Т. Боннер).

Допустимость доказательств в материальном смысле представляет собой ограничение, связанное с установлением неизвестных фактов, имеющих правовое значение, с помощью заранее предписанных нормами права доказательств, а не любых видов судебных доказательств, предусмотренных в законе.

Хотя нормы, определяющие допустимость доказательств в гражданском процессе, и находятся в различных отраслях права, они в определенной мере регулируют один вид отношений, возникающих в процессе осуществления доказательственной деятельности. Их объединяет общая направленность: облегчение установления судом фактических обстоятельств дела. «Смысл правила допустимости, по мнению Резниченко И.М., — побудить стороны в гражданском обороте соответствующим образом оформлять свои отношения».

Треушников М.К. полагает, что следует различать два вида норм о допустимости доказательств. Во-первых, нормы с «негативным» характером содержания правил доказывания, которые связаны прежде всего с формами сделок и исключают из числа средств доказывания свидетельские показания, письменные доказательства, не соответствующие предписаниям закона о форме сделки. Во-вторых, нормы с «позитивным» содержанием, которые говорят о необходимости подтверждения фактов определенным средством доказывания, которое нельзя заменить другим, но для подтверждения факта или его опровержения можно использовать дополнительно и другие доказательства. Нормы о допустимости доказательств, предписывающие суду использование определенного средства доказывания, содержатся в гражданском процессуальном, гражданском, семейном, жилищном, трудовом законодательствах (5.Треушников М.-Судебные доказательства).

Деление допустимости на «негативную» и «позитивную» составляющую не нашло понимания у ряда авторов. По их мнению, правило о допустимости всегда имеет «негативный» (исключающий) характер. Козлов А.С. Актуальные проблемы теории доказательств в науке гражданского процесса. Иркутск, 1980. С.50. Так, А.Т. Боннер, критикуя позицию М.К. Треушникова, утверждает, что «позитивные» предписания, содержащиеся в законах, скорее относятся к области достаточности доказательств, нежели к сфере действия правила о допустимости доказательств с «позитивным» содержанием. (6.Боннер А.Т.-Установление обстоятельств гражданских дел).

Автор статьи не находит возражения Козлова А.С. и Боннера А.Т. касательно такой дифференциации правила допустимости обоснованными. Так, во-первых, в законодательстве есть немало примеров «позитивной» допустимости. В соответствии со ст.105 Воздушного кодекса РФ договор воздушной перевозки груза удостоверяется соответственно билетом, багажной грузовой квитанцией или почтовой накладной. Формы билета, багажной грузовой квитанции и почтовой накладной устанавливаются специально уполномоченным органом в области гражданской авиации. Статья 134 Транспортного устава железных дорог требует, чтобы обстоятельства, являющиеся основанием для ответственности железной дороги, грузоотправителей, грузополучателей…, а также пассажиров при осуществлении перевозок пассажиров, грузов, багажа по железным дорогам удостоверялись коммерческими актами общей формы и иными актами. Следовательно, остальные доказательства могут быть приняты судом, но в первую очередь законодатель обращает внимание на определенные доказательства; «говорит», что они в первую очередь свидетельствует о наличии правоотношений.

Во-вторых, нельзя согласиться с ученым Боннером А.Т. по поводу того, «что эти правила скорее относятся к достаточности доказательств». Достаточно ли доказательств в материалах дела, судья решает исходя из своего собственного мнения, то есть по внутреннему убеждению; в законах по общему правилу не устанавливается перечень доказательств, который считался бы достаточным для того, чтобы лицо могло реализовать свое право или защитить свой интерес. Вопрос достаточности доказательств есть вопрос судебной оценки на основании личного убеждения судьи. “Говоря о достаточности доказательств, необходимо подчеркнуть весьма важное обстоятельство. Достаточность доказательств не может быть обеспечена механическим суммированием относимых по содержанию, допустимых по форме и достоверных доказательств. Перед судом стоит задача отобрать не любые относимые, допустимые и достоверные доказательства, а в первую очередь те из них, которые обладают наибольшей ценностью» (7.Треушников М.К. Гражданский процесс. Учебник).

Применяя рассмотренные теоретические рассуждения к рассматриваемой коллизии, закономерен вывод, что абз.5 п.11 ст.12 Закона об ОСАГО представляет пример допустимости с «негативным» содержанием: норма устанавливает запрет использования определенного доказательства взамен другого.

2. Установление истины по гражданскому делу (установление действительных обстоятельств дела) vs. Принцип допустимости в материально-правовом смысле.

Представляется, что решение, которое было предложено в п.32 Пленума по ОСАГО было мотивировано соображением установления истины по делу. Имеется ввиду, что даже если формально доказательство получено с нарушением закона, то оно все-таки может быть принято к рассмотрению судом для установления действительных обстоятельств дела.

Здесь мы видим, как взаимодействуют принцип допустимости доказательств и такое начало гражданского процесса как установление истины по делу.

Под истиной в правосудии и в теории доказательств понимается соответствие знания судей фактам реальной действительности, т.е. верное знание о фрагментах действительности, имеющих правовое значение. Цель доказывания — установить, что утверждение тяжущегося истинно, — писал Е.В. Васьковский. Доказывание в процессуальном смысле представляет собой установление истинности утверждений сторон перед компетентным судом в предписанной законом форме (Васьковский- Учебник гражданского процесса). «Судебное доказывание может привести к верному знанию тогда, когда оно проведено в полном соответствии с предписаниями гражданского и арбитражного процессуального права, нормы которых учитывают объективные законы логики, закономерности познавательного процесса и обеспечивают точность полученных судом выводов» (8.Треушников- «Судебные доказательства)».

В связи с рассмотрением принципа допустимости и цели доказывания возникает логически закономерный вопрос: не является ли отступлением от цели достижения истины исключение самим же процессуальным законом и санкциями норм гражданского права отдельных доказательств из процесса? В юридической литературе высказаны противоположные точки зрения по данной проблеме.

Одни авторы (К.С. Юдельсон, П.В. Логинов, Н.Д. Лордкипанидзе, А.Г. Калпин) высказали мнение, что допустимость доказательств полностью соответствует требованию отыскания истины по гражданским делам. Например, А.Г. Калпин писал, что «нельзя признать правильным мнение о наличии в советском гражданском процессе коллизии между принципом объективной истины и правилом допустимости доказательств.

Другие авторы (М.А. Гурвич, С.В. Курылев, М.Г. Авдюков, А.Т. Боннер) считали, что в отдельных случаях допустимость доказательств затрудняет установление истины по делу. Так, С.В. Курылев писал: «Законодательные запреты пользоваться в отдельных случаях при доказывании свидетельскими показаниями, — писал С.В. Курылев, — являются изъятиями из принципа объективной истины, поэтому усложняют задачу суда при рассмотрении соответствующих дел».

«Существенный вопрос в области применения принципа объективной истины, — отмечал проф. М.А. Гурвич, — возникает в связи с правилом допустимости доказательств, в силу которого некоторые юридические факты согласно закону могут в случае спора доказываться только определенными видами доказательств. При применении этого правила может легко оказаться, что тот или иной факт в действительности произошел, но ввиду отсутствия в конкретном случае доказательства определенного вида… этот факт должен быть в случае спора судом отвергнут. Тем самым получается противоречие между действительностью и ее судебным подтверждением».

Вместе с тем М.А. Гурвич считал, что угрозой отказа в судебной защите не оформленных надлежащим образом юридических действий достигается такое их в массовом масштабе оформление, при котором отказ в защите прав за недоказанностью допустимым доказательством становится величиной, не подлежащей учету. Торжествует принцип объективной истины, а не исключительные по значению ничтожные по количеству отступления от него. (9.Треушников- «Судебные доказательства»).

В своем труде «Судебные доказательства» М.К. Треушников предложил дифферинцировать ответ на этот вопрос в зависимости от «позитивного» и «негативного» содержания правила допустимости. «Правила допустимости с отрицательным «негативным» содержанием, включающие запрет ссылаться на свидетельские показания в случае спора и являющиеся санкциями за нарушение формы сделок в их правовом назначении также не противоречат целям судебного назначения. Эти правила (санкции) направлены к тому, чтобы участники правовых отношений закрепляли правовую информацию в неизменном виде, устойчиво и в расчете на ее сохранение длительное время» (10.Треушников- Судебные доказательства).

Автор данной статьи считает, что в целом правило допустимости не противоречит цели доказывания — установлению действительных обстоятельств дела. Однако от законодателя в данной области требуется особая внимательность, потому что исключение определенного доказательства может привести к невозможности защиты нарушенных прав. Такое исключение должно быть обосновано, в том числе, с точки зрения устойчивости и стабильности отношений.

3. Разрешение коллизии.

3.1. В содержание оценки каждого отдельного доказательства входит разрешение вопросов: а) об источнике доказательства (средстве доказывания), б) об относимости и допустимости доказательства; в) о достоверности доказательства. Автору данной статьи представляется, что п.32 Пленума ВС РФ фактически установил дискреционное полномочие суда по оценке допустимости доказательства по внутреннему убеждению. Между тем, суд вправе оценивать только достоверность доказательства: «верить ли ему или нет» (отсюда вытекает понятие «внутреннее убеждение»). Относимость и допустимость доказательств определяются на основании императивно установленных правил, установленных в процессуальном и материальном праве. Следовательно, данные категории не могут быть оценочными.

3.2. Также «формальным» аргументом в пользу приоритета абз.5 п.11 ст.12 Закона об ОСАГО над п.32 Пленума по ОСАГО является тот факт, что постановления Пленума Верховного суда являются только разъяснениями судебной практики (ст.126 Конституции РФ). Закон, конечно же, находится намного выше с точки зрения иерархии источников права (хотя, несомненно, разъяснения играют давно уже огромную роль в российской правовой системе). В случае противоречия между положением закона и разъяснением Пленума, суд должен руководствоваться первым.

3.3. Возвращаясь к вопросу о наличии противоречия между правилом допустимости и целью доказывания, автор считает, что в рассматриваемом случае запрет использования в качестве доказательства результатов самостоятельно проведенной экспертизы без предоставления транспортного средства на осмотр страховщику, более чем обоснован. Во-первых, Закон об ОСАГО очень четко регламентирует порядок оценки ущерба транспортного средства после ДТП: страхователь обязан предоставить на осмотр транспортное средство страхователю. Во-вторых, отношения автострахования являются давно сложившимися на рынке; порядок действий, который необходимо совершить, одинаков для всех страховых организаций и потребителей услуг. Более того, страхователи обязаны ознакомиться с правилами страхования и действовать в точном соответствии с ними. В третьих, если посмотреть на опыт европейского страхового дела, то можно увидеть, что там уровень автоматизированности действий в автостраховании намного выше чем в России. Представляется, что разрешая страхователям отступать от федеральной процедуры в области автострахования, п.32 Пленума по ОСАГО снижает перспективы развития страхового бизнеса в сторону автоматизированности и предсказуемости.

Таким образом, основываясь на вышеприведенных аргументах, п.32 Пленума об ОСАГО не может содержать дискреционное полномочие суда по оценке допустимости доказательства.

· Список литературы:

1.Фокина М.А. Механизм гражданского процессуального доказывания;

2. Клейман А.Ф. Основные вопросы теории доказательств в советском гражданском процессе;

3.Законодательство. Право для бизнеса. №11/2008- Некоторые теоретические и практические проблемы допустимости доказательств. В.В. Молчанов. С.13-27.

4. Законодательство. Право для бизнеса. №1/2006 В.В. Молчанов стр.61-71.

5.Треушников- Доказательства и доказывание;

6. Сахнова Т.В. Экспертиза в суде по гражданским делам, 1997;

7. Треушников. Относимость и допустимость доказательств в гражданском процессе;

8. И.В.Решетникова- Доказывание в гражданском процессе;

9. Боннер А.Т. Установление обстоятельств гражданских дел;

10. Резниченко И.М. О принципе объективной истины в советском гражданском судопроизводстве;

11. Калпин А.Г. Письменные доказательства в судебной практике по гражданским делам;

12. Арсеньев В.Д. Вопросы общей теории судебных доказательств, 1964. М;

13. Барашков С.А. Достоверность и вероятность в советском гражданском процессе. 1986;

14. Барашков С.А. Достоверность и вероятность и судебное доказывание в с.г.п. 1985;

15. Треушников М. Относимость и допустимость судебных доказательств в гражданском процессе. 1981.

ВС упрекнул Шестую кассацию в незнании элементарных норм УПК

Шестой кассационный суд общей юрисдикции. Фото: 6kas.sudrf.ru Суд кассационной инстанции в своем решении обязан перечислить доводы всех лиц, подавших жалобы на приговор. Их отсутствие является существенным нарушением закона и влечет отмену определения, указал Верховный суд РФ.

С жалобой на приговор обратился Евгений Сыроватко. В ноябре 2019 года Гайский городской суд Оренбургской области приговорил его к 9 годам колонии строгого режима и штрафу в 14 млн рублей за оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности и повлекших смерть трех человек (ч. 3 ст. 238 УК), и дачу взятки в крупном размере (ч. 4 ст. 291 УК РФ).

В феврале 2021 года апелляционная инстанция изменила приговор, признав смягчающим обстоятельством оказание Сыроватко благотворительной помощи. Срок был уменьшен до 6 лет, а штраф — до 7 млн рублей.

Тогда осужденный и его адвокаты подали новую жалобу, которую предстояло рассмотреть Шестому кассационному СОЮ (Самара). Они заявили о необоснованном отклонении судом доводов стороны защиты, о недоказанности факта смерти потерпевших от воздействия окиси углерода в результате посещения ими сауны с якобы неисправным газовым оборудованием, а также об иных причинах смерти и причастности к этому других лиц.

Авторы жалоб утверждали, что переданные следователю деньги предназначались для компенсации вреда потерпевшим и лишь в результате его махинаций стали якобы предметом взятки. А суд эти доводы стороны защиты якобы не опроверг.

В итоге кассация отказала в удовлетворении жалобы. Но, по словам адвокатов, суд оставил без оценки доводы жалобы самого Сыроватко, не отразил их в определении, не привел содержание и не принял по ним никакого решения. ВС РФ заявил о незаконности такого решения.

«Согласно п. 6 ч. 3 ст. 389.28 УПК РФ, в апелляционном определении, помимо иных необходимых данных, указывается краткое изложение доводов лица, подавшего апелляционные жалобу или представление, а также возражений других лиц, участвовавших в заседании суда апелляционной инстанции, мотивы принятого решения, решение суда апелляционной инстанции по апелляционным жалобам или представлению», — напомнили в ВС.

Так, в определении суда кассационной инстанции в обязательном порядке подлежат указанию доводы кассационных жалоб всех лиц, их подавших, мотивированные ответы на них и решение суда по всем жалобам. Но Шестой кассационный СОЮ попросту «забыл» про жалобы обвиняемого. В протоколе судебного заседания есть лишь доводы прокурора, из которых следует, что стороной обвинения давалась оценка доводам жалобы Сыроватко. Такое решение нельзя признать законным, указал ВС.

«Отсутствие в определении суда кассационной инстанции доводов кассационной жалобы одного из лиц, ее подавших, отсутствие оценки доводам и решения по жалобе является существенным нарушением вышеуказанных требований уголовно-процессуального закона, повлияло на законность определения, в связи с чем, оно подлежит отмене, а дело — направлению на новое кассационное рассмотрение в тот же суд в ином составе», — говорится в решении.

Дело направлено на новое рассмотрение.

Ранее председатель Верховного суда РФ Вячеслав Лебедев заявлял, что в стране увеличивается количество удовлетворенных жалоб в связи с введением института сплошной кассации. По его словам, «эффективно выявлять судебные ошибки позволяет процедура сплошной кассации, согласно которой жалобы в судебном заседании рассматриваются с приглашением сторон».

Доказательства в судебном процессе

Рассмотрение и разрешение судебного дела состоят из определения предмета судебной деятельности; установления в результате доказывания обстоятельств, имеющих значение для дела; определения прав и обязанностей лиц, участвующих в деле; разрешения дела по существу.

Суд не может разрешить ни одного дела, не выяснив его обстоятельств. В каждом конкретном случае он устанавливает юридические факты, с которыми нормы права связывают возникновение, изменение и прекращение правоотношений, определяет спорные правоотношения (существует ли на самом деле то право, о котором просит истец; лежит ли на ответчике соответствующая обязанность, в чем именно она заключается). Деятельность суда направлена на познание сущности рассматриваемого дела, его юридического и фактического состава.

Для установления обстоятельств, которые суд не может непосредственно воспринимать, используются явления, воспринимаемые судом непосредственно и несущие ему информацию о фактах. Это судебные доказательства. Они являются средством опосредованного познания судом фактов, имеющих значение по делу.

Часть 1 ст. 55 ГПК РФ определяет доказательства в гражданском процессе как сведения о фактах, на основании которых суд устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, обосновывающих требования и возражения сторон, а также иных обстоятельств, имеющих значение для правильного рассмотрения и разрешения дела. Аналогично определяет судебные доказательства АПК РФ (ч. 1 ст. 64) и КАС РФ (ч. 1 ст. 59).

Сведения об обстоятельствах дела могут служить доказательствами в суде только в том случае, когда они получены в порядке, предусмотренном законом.

ГПК РФ, АПК РФ, КАС РФ регламентируют форму, в которой могут быть получены сведения о фактах. Последние только тогда являются доказательствами, если установлены предусмотренными законом средствами доказывания. Так, абз.2 ч. 1 ст. 55 ГПК РФ закрепляет современную систему средств доказывания. Ее системообразующим фактором выступает цель доказывания, т.е. правильное и своевременное установление фактических обстоятельств дела.

Абз. 2 ч. 1 ст. 55 ГПК РФ устанавливает элементы системы: объяснения сторон, показания свидетелей, письменные доказательства, вещественные доказательства, заключения экспертов, аудио- и видеозаписи. Часть 2 ст. 59 КАС РФ к числу средств доказывания относит объяснения лиц, участвующих в деле, показания свидетелей, полученные, в том числе, путем использования систем видеоконференц-связи, а также письменные и вещественные доказательства, аудио- и видеозаписи, заключения экспертов. Указанные нормы закрепляют исчерпывающий перечень подлежащих применению в гражданском процессе и в административном судопроизводстве доказательств. Следует отметить, что арбитражное процессуальное законодательство закрепило открытый перечень доказательств, указав, в том числе, в качестве таковых иные документы и материалы (ст. 89 АПК РФ). Это дает основание подразделить доказательства на формализованные и неформализованные. Иные документы и материалы носят неформализованный характер. Традиционные доказательства имеют жесткую процессуальную регламентацию, иные — мягкую. Закон не содержит процессуальных условий, соблюдение которых гарантирует допустимость иных документов в рамках арбитражного процесса. К иным документам и материалам могут быть отнесены только те доказательства, которые содержат информацию, которая не может быть закреплена каким-либо формализованным доказательством.

Включение в АПК РФ иных документов и материалов как средства доказывания в арбитражном процессе определенным образом поменяло модель доказывания по арбитражным делам. В соответствии со ст. 89 АПК РФ иные документы и материалы допускаются в качестве доказательств, если содержат сведения об обстоятельствах, имеющих значение для правильного рассмотрения дела. Иные документы и материалы могут содержать сведения, зафиксированные как в письменной, так и в иной форме. К ним могут относиться материалы фото- и киносъемки, аудио- и видеозаписи и иные носители информации, полученные, истребованные или представленные в порядке, установленном АПК РФ.

Иные документы и материалы могут содержать сведения, зафиксированные как в письменном, так и в ином виде. Эти данные могут быть получены как в рамках процесса, так и вне его (например, заключение независимого эксперта). Иные документы и материалы могут представляться сторонами и другими лицами, участвующими в деле, по их ходатайству истребоваться судом. Иные документы и материалы для приобретения статуса доказательства должны быть приобщены к материалам дела на основании определения суда. Отказ суда в допуске таких доказательств должен быть мотивирован и может быть обжалован лицами, участвующими в деле, в апелляционном порядке. Таким образом, иные документы и материалы — это документы и предметы материального мира, содержащие сведения, имеющие значение для установления по делу обстоятельств, подлежащих доказыванию, которые представлены участниками судопроизводства и приобщены к материалам гражданского дела.

Помимо процессуальных требований к форме доказательств, они также должны отвечать признакам относимости и допустимости.

Судебными доказательствами могут быть лишь сведения о фактах, подтверждающие наличие или отсутствие обстоятельств, имеющих значение для правильного разрешения спора. Относящимися к делу являются те фактические данные, которые служат средством установления обстоятельств, значимых для дела. Суд принимает только те доказательства, которые имеют значение для рассмотрения и разрешения дела (ст. 59 ГПК РФ, ст. 67 АПК РФ, ст. 60 КАС РФ).

Доказательство считается относящимся к делу тогда, когда между содержанием судебного доказательства и фактами, подлежащими установлению, имеется объективная связь. Решение вопроса об относимости доказательств проходит в два этапа: 1) определение значения обстоятельства и факта, для установления которого используется доказательство; 2) установление наличия объективной связи между обстоятельствами, подлежащими установлению, и доказательством.

Немаловажное значение имеет признак допустимости доказательств.

В соответствии с ч. 2 ст. 50 Конституции РФ при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона.

Содержание и форма судебных доказательств неотделимы друг от друга. Относящиеся к делу факты не могут служить доказательством, если они не получены из установленных законом средств доказывания (ст. 60 ГПК РФ, ст. 68 АПК РФ, ст. 61 КАС РФ).

Допустимость доказательств является одним из основополагающих начал представления, исследования и оценки доказательств на всех стадиях гражданского и арбитражного процессов. Поэтому допустимость доказательств правильнее рассматривать как принцип доказывания.

Процессуальные критерии допустимости доказательств в гражданском, арбитражном процессах, административном судопроизводстве следует рассматривать идентично. Процессуальная составляющая допустимости доказательств включает следующие критерии: 1) надлежащий субъектный состав лиц, осуществляющих процессуальные действия по доказыванию; 2) надлежащий источник фактических данных; 3) соблюдение процессуального порядка собирания, представления и исследования доказательств; 4) установленные законом пределы доказывания на стадиях судопроизводства.

Таким образом, допустимость доказательств подразумевает наличие материально-правовой и процессуальной сторон.

Денис Рябинин, адвокат НОКА «Хабаровский краевой юридический центр»

Исключение доказательств в уголовном деле

Следует знать! В случае если ходатайство стороной защиты вынесено, то вторая сторона вправе выразить возражение. Если возражений не поступило, то, согласно букве закона, суд обязан удовлетворить такое ходатайство. Интересно, но ситуация не всегда складывается по этому простому алгори, — рассказывает адвокат Евгений Эрлихман.

В первую очередь это означает, что сторона обвинения должна делать обоснованные заявления. Но в последнее время как таковая презумпция невиновности у нас существует только на бумаге. Доходит до того, что прокурор даже не пытается доказать что-то. Доказывать свою невиновность приходится обвиняемому. Это, конечно, полный абсурд.

«Говоря языком юридическим, если суд отказывает в таком случае в удовлетворении ходатайств, то он нарушает принципы состязательности и равноправия, а главное — принцип независимости суда», — говорит адвокат Евгений Эрлихман.

Согласно закону РФ, суд должен быть независимым и не принимать сторону ни защиты, ни обвинения. Отказывая необоснованно в любых ходатайствах стороны защиты, суд принимает на себя функции стороны обвинения. Зачастую. оправдывая такие свои действия, суд ссылается на то, что по существу доводы о необходимости исключения доказательств будут рассмотрены в итоговом судебном решении, в приговоре.

«Когда оглашается приговор, в нём тоже оценка доводам защиты не даётся, а доказательства закладываются в основу приговора. Это разрушает основные принципы справедливости судебного разбирательства, провозглашаемые, в частности, Европейским судом по правам человека», — говорит адвокат Евгений Эрлихман.

Таким образом, поскольку суд делает работу за сторону обвинения, отказывая в исключении доказательств стороне защиты и на какой-то стадии мотивируя свой отказ, либо вообще отказывает немотивированно, сторона защиты вправе, ссылаясь на нарушения допущенных судом норм и принципов уголовного судопроизводства, заявлять о незаконности судебных постановлений итогового судебного решения.

«Я это использую в своих апелляционных жалобах и в кассационных жалобах, которые составляют на приговоры и другие судебные решения», — говорит адвокат Евгений Эрлихман.

Следует помнить, что такие, казалось бы, простые несоответствия и нарушения, как отказ в исключении доказательств, и ложатся в основу апелляционных жалоб. Другое дело — как будет проходить заседание в апелляционной инстанции и на что обратят или не обратят внимание на этапе кассации. Совет в таких случаях может быть один: конечно, нанимать профессионального защитника.

К вопросу о следственных ошибках и их судебной оценке

Задачей предварительного следствия и суда является рассмотрение всех возможных версий совершенного преступления с целью установления объективной истины. Так, в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 29 апреля1996 года № 1″ О судебном приговоре» сказано, что при постановлении приговора «судам надлежит исходить из того, что обвинительный приговор должен быть постановлен на достоверных доказательствах, когда по делу исследованы все версии, а имеющиеся противоречия выяснены и оценены».

Автор: Сидоров А.С.

Поводом к написанию настоящий статьи явился один из случаев вопиющего непрофессионализма следователя, ошибки которого надлежащим образом не были оценены судом, что, по мнению автора, привело к незаконному и необоснованному осуждению гражданина К.

Поскольку, к сожалению, подобные ситуации в следственной и судебной практике не единичны, позволю себе поделиться результатами своей оценки обстоятельств данного дела.

Фабула дела такова.

Гражданин Т. Тобольским районным судом Тюменской области был осужден за совершение преступления, предусмотренного ч.3 ст.264 УПК РФ («Нарушение правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств, повлекшее по неосторожности смерть человека»).

Поводом для привлечения Т. к уголовной ответственности явилась дорожная ситуация, связанная с тем, что на автомобильной трассе Тюмень – Сургут потерпевшая П., управляя легковым автомобилем, выехала на полосу встречного движения, и, допустив столкновение своего автомобиля с двумя другими автомобилями, погибла. По мнению стороны обвинения, это произошло в результате того, что другой водитель – обвиняемый Т., также управляя легковым автомобилем, в результате обгона грузового автомобиля, двигавшегося в попутном направлении, выехал на полосу движения П., чем создал помеху движению автомобиля потерпевшей.

Обвиняемый Т. вину свою не признал, т.к. полагал, что инкриминируемого ему деяния на самом деле не совершал.

Однако суд не принял доводы стороны защиты во внимание, и в отношении Т., как отмечалось выше, был вынесен обвинительный приговор.

На чем же строились доводы защиты? Вот об этом я и хотел бы поведать читателю, так как непосредственно участвовал в качестве защитника на всех стадиях уголовного процесса по данному делу. И чтобы не изощряться в теоретических изысканиях, далее приведу извлечения из своей кассационной жалобы в защиту Т. (имена и фамилии участников производства по делу мной не называются). При этом в связи с ограниченностью объема статьи говорить обо всех выводах суда, которые не подтверждены доказательствами, рассмотренными в судебном заседании, мы не будем.

Итак. «Суд в приговоре, как на доказательство вины Т. в совершении преступления, ссылается на флеш-карту, изъятую в ходе выемки у свидетеля Б., протокол ее осмотра следователем, а также осмотр указанной флеш-карты и просмотр зафиксированной на ней видеозаписи в ходе судебного заседания.

Вместе с тем, давая оценку данным доказательствам, суд не учел, что в протоколе осмотра видеозаписи изложены умозаключения следователя, которые не соответствуют зафиксированной на ней дорожной ситуации, а также другим доказательствам по делу.

Так, в протоколе осмотра видеозаписи следует, что в момент разъезда встречного легкового автомобиля с другим легковым автомобилем, зафиксировано, что «водитель грузового транспортного средства съезжает на правую обочину, чтобы предотвратить ДТП».

Однако в ходе просмотра данной видеозаписи в суде установлено, что указанное обстоятельство не соответствует действительности. Кроме того, по делу не установлен и не допрошен водитель «грузового транспортного средства» с целью установить, предпринимал ли он на самом деле попытку съехать на правую обочину, как это утверждает следователь, а если да, то с какой целью.

Аргументация защиты

Дорогу осилит идущий…

В судах принято считать, что ходатайства об исключении доказательств, полученных с нарушением закона, можно заявлять при рассмотрении уголовного дела по существу, а вот при судебном разрешении ходатайств следствия о заключении под стражу или продлении сроков такое процессуальное право у стороны защиты отсутствует. Автор данной публикации попробует развенчать ошибочность этой позиции и расскажет, какие нормы призваны обеспечить исключение порочных доказательств на максимально ранних стадиях уголовного судопроизводства для того, чтобы они не смогли способствовать принятию судьями или должностными лицами правоохранительных органов незаконных процессуальных актов, в каких случаях защитник вправе ходатайствовать об исключении из доказательств результатов оперативно-розыскной деятельности, протокола допроса, рапортов, нарушение каких требований закона органом расследования позволяет это сделать.

Пересмотр дел и адвокаты в клетках: что будет и чего не будет в УПК

Законопроект о запрете клеток в судах внесли в Госдуму в ноябре 2018 года. По мнению его авторов, использование металлических клеток и «аквариумов» ограничивает возможность подсудимого на получение правовой помощи на эффективное участие в судебном разбирательстве.

• В Минюсте предложили оставить клетки в судах для отдельной категории осуждённых
  11 марта, 17:18

Участники процесса, помещённые в защитную кабину, оказываются «физически и психологически изолированы от судебного заседания», говорится в пояснительной записке. «В первую очередь это касается контакта со своим адвокатом и, соответственно, реализации его права на получение квалифицированной юридической помощи», – уверены авторы поправок. Кроме того, по их мнению, общество негативно воспринимает сам факт нахождения участника уголовного процесса в клетке.

Законопроект получил одобрение правительства, сообщила Валентина Матвиенко на заседании Совета Федерации 25 сентября. «Есть хорошие новости, что на днях правительство дало положительное заключение на проект закона», – заявила вновь избранный спикер Совфеда. Она также поблагодарила главу Верховного суда Вячеслава Лебедева за то, что он «публично высказывался» в пользу ликвидации клеток. Матвиенко выразила надежду, что в скором времени поправки будут рассмотрены в Госдуме.

Правительство в самом деле поддержало инициативу концептуально. Это следует из документа, приложенного к карточке законопроекта. Но кабмин не высказался за полный запрет клеток, а лишь предложил запретить «необоснованное помещение подозреваемых, обвиняемых или подсудимых в защитные кабины в залах судебных заседаний».

По задумке правительства, подсудимых будут помещать в клетки по ходатайству и при наличии оснований полагать, что «существует угроза с их стороны личной безопасности участников судебного разбирательства, нарушения порядка в зале судебного заседания, применения ими насилия или попытки совершения побега, а также угроза для их собственной безопасности». Судья сможет и отказать в ходатайстве. Кроме того, адвокатов станут пускать в клетки к подсудимым, чтобы обеспечить им конфиденциальное общение.

Причина, по которой министры высказались против полного запрета клеток, – в деньгах. Такой отказ, посчитали в правительстве, потребует увеличения штатной численности полиции на 30 500 человек и повлечет дополнительные расходы в 21,5 млрд руб. в год.

Законопроект № 587542-7 «О внесении изменения в статью 9 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации».

Статья 88 УПК РФ. Правила оценки доказательств (действующая редакция)

1. Оценка доказательств — это мыслительная логическая деятельность по определению относимости, допустимости и достаточности доказательств для принятия того или иного процессуального решения. Она представляет элемент процесса доказывания, т.е. сопровождает весь процесс собирания и проверки доказательств (текущая оценка доказательств). Однако оценка приобретает характер самостоятельного этапа доказывания, когда на основании совокупности собранных доказательств служит определению наличия или отсутствия оснований для принятия процессуальных решений (итоговая оценка доказательств). Оценка доказательств имеет процессуальную форму, которая либо имеет обобщенный вид изложения в процессуальных решениях сделанных на ее основе выводов либо в установленных законом случаях — самого процесса обоснования этих выводов (мотивировки процессуального решения на фактическом уровне). Закон предъявляет к мотивировке процессуальных решений требования полноты и непротиворечивости. Полнота заключается в том, что из обоснования выводов о наличии или отсутствии обстоятельств дела не должно исключаться ни одно из собранных по делу доказательств. В случае признания тех или иных доказательств недоброкачественными следователь, дознаватель, прокурор и суд обязаны указать в своем итоговом решении (обвинительном заключении или акте, решении о прекращении дела или уголовного преследования, приговоре и т.д.), почему они принимают одни из доказательств и отвергают другие. Так, если в приговоре суда сказано, что суд доверяет показаниям потерпевшего и свидетеля обвинения и считает их правдивыми, он должен указать, по каким конкретно основаниям суд принял эти показания и отверг противоречащие им показания подсудимого. При этом недостаточной мотивировкой является лишь ссылка на то, что, отрицая вину, подсудимый пытается уйти от ответственности, поскольку это не может заменить содержательной оценки доказательств. Обстоятельства, признанные установленными на основе доказательств и указанные в одном и том же процессуальном акте, также не должны противоречить или взаимоисключать друг друга. Такой дефект будет, например, иметь место, если в резолютивной части приговора суда обвиняемому в разбойном нападении вменяется применение насилия, опасного для жизни и здоровья, хотя в описательной части приговора суд соглашается с заключением судебно-медицинского эксперта, что потерпевшему был причинен лишь легкий вред здоровью, и не приводит доказательств о том, что потерпевший каким-либо иным образом был поставлен обвиняемым в опасное для жизни состояние.

2. Направлениями оценки доказательств в данной статье названы относимость, допустимость, достоверность и достаточность доказательств. Об относимости и допустимости доказательств см. коммент. к ст. ст. 74, 75 настоящего Кодекса.

Достоверность доказательств — это представление об истинности заключаемых в них сведений. Критерием истины может служить только опыт, практика. Поэтому достоверным знанием об обстоятельствах дела может считаться только такой вывод, в отношении которого не возникает, пользуясь удачным выражением англосаксонской процессуальной доктрины, разумных сомнений, т.е., другими словами, отсутствуют исключения из общественного практического опыта, и в первую очередь из опыта, сосредоточенного в совокупности собранных по делу доказательств. Достоверность, основанная на доказательствах, есть доказанность обстоятельств дела.

Достаточность доказательств определяется в части 1 коммент. статьи как достаточность всей собранной по делу совокупности доказательств для разрешения уголовного дела. Однако достаточность доказательств не всегда равнозначна доказанности (достоверности установления) события преступления, виновности лица в его совершении и других обстоятельств, подлежащих установлению по уголовному делу. Так, достаточными для прекращения уголовного дела могут быть такие доказательства, которые оставляют сомнения в наличии события преступления или виновности лица в его совершении.

Источник комментария:

Под ред. А.В. Смирнова «КОММЕНТАРИЙ К УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОМУ КОДЕКСУ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ» (ПОСТАТЕЙНЫЙ), 5-е издание

СМИРНОВ А.В., КАЛИНОВСКИЙ К.Б, 2009